— Кто это?
— Служанка доктора. Я всегда считал ее здравомыслящей девушкой, которая не станет забивать себе голову местными легендами, но кто знает.
— Она не местная?
— Нет. Доктор не берет местных. Говорит, что все они распутные женщины и грязнули, уж не знаю, почему. Он поселился тут после меня. В деревне его не любят и боятся. А это кое-что значит.
— Они действительно распутные женщины и грязнули? — спросил Джонс.
— Вероятно. Лили приехала сюда из Суррея. Боюсь, она окажется обычной суеверной дурочкой.
— А при чем тут Долговязый парень?
— Это нечто вроде нашего местного духа стихий. Вы интересуетесь паранормальными явлениями?
— Не особенно. Разумеется, я часто слышал всякие истории про привидений, но никогда им не верил. Правда, я неохотно ночую в местах, которые славятся тем, что их посещают призраки. Видимо, бессознательно придерживаюсь мнения, что «есть многое на свете, друг Горацио…» и тому подобное.
Оба рассмеялись, и викарий взял в руки сифон с содовой, когда в комнату снова заглянул японец.
— Мисс Саудолл. По неизвестному делу. Вся в слезах.
Лили Саудолл оказалась симпатичной девушкой в чистеньком и аккуратном платье. Она плакала и вообще была сама не своя. Присутствие в комнате Джонса явно ее смутило.
— Можно поговорить с вами наедине? — обратилась она к викарию. — Пожалуйста, сэр.
Джонс направился к двери.
— Подождите в соседней комнате! — крикнул ему вдогонку викарий. — Почитайте что-нибудь. Это не займет много времени.
Минут через пять он позвал его обратно.
— Дело касается вас, Джонс. Ох, уж эти сплетницы! Что мне с ними делать? Объясните ему, Лили.
— Не могу, сэр.
— Ладно, тогда я скажу. Снова эта ужасная миссис Пэшен. Говорит, что вы спите с этой девушкой.
— Почел бы за честь, — возразил Джонс, отвесив поклон и улыбнувшись.
Лили икнула и хихикнула.
— Вот и прекрасно, — кивнул викарий. — Вытрите глаза, садитесь сюда, и давайте подумаем, что можно сделать. Миссис Пэшен на вас за что-то зла, Джонс?
— Не вижу для этого никаких причин.
— Значит, она зла на девушку. Чем вы ее рассердили, Лили?
— Ничем, сэр. Я ей ничего не сделала!
— Вспомните.
— Нет, сэр, я уверена, что ничего, если только…
— Вот это уже ближе к делу. Выкладывайте.
— Но вряд ли кто-нибудь мог увидеть в этом злой умысел или что-нибудь такое. К тому же это было очень давно.
— Говорите, говорите!
— Помните, сэр, как в прошлый праздник урожая к нам в воскресную школу пришел маленький джентльмен из Миддлтонов и сел вместе с моими мальчиками?
— Лили — одна из лучших учительниц в воскресной школе, Джонс, — объяснил викарий.
— В следующий понедельник я сказала миссис Пэшен, что хорошо рассмотрела лицо маленького джентльмена, и мне показалось — я хотела сделать ей комплимент, сэр, только и всего, — будто он очень похож на нее. Не понимаю, чем это могло ее задеть, сэр, ведь мальчик почти не бывает в деревне, к тому же он очень богат и не имеет никакого отношения к нашему кругу…
— Миссис Пэшен — странная женщина, Лили. Похоже, ваше замечание ее обидело. Вот что я вам скажу: мы сделаем вид, что мы выше этого, и все само собой успокоится, согласны?
— Да, сэр, но…
— Продолжайте, — вмешался Джонс. — Эти слухи насчет меня и вас плохо действуют на вашего молодого человека, не так ли?
— Как вы догадались, сэр?
— Обычная история. Послушайте моего совета и дайте ему хорошего пинка. Это его кое-чему научит.
— Я не хочу с ним ссориться, сэр.
— Кто он?
— Джаспер Корбетт из…
— Из «Долговязого парня». Это сын хозяина трактира, — объяснил викарий, — хороший парень, и с большими перспективами.
— Да, мы знакомы, — кивнул Джонс. — Я с ним поговорю. Надеюсь, мне удастся вразумить его и объяснить, что волноваться не о чем.
Лили взглянула на него с сомнением, словно желая что-то возразить, но, поскольку люди ее положения привыкли думать, будто решения должны принимать исключительно мужчины, она лишь кивнула и молча удалилась.
— Странно, что она запнулась на названии трактира, — заметил Джон.
— Ничего странного, — возразил викарий, уловивший то, что ускользнуло от внимания писателя. — Вы когда-нибудь видели себя в зеркале в полный рост?
Глава IV
«Снежинки жадно садились на его волоса, бороду, плечи… Скоро след от полозьев исчез, и сам он, покрытый снегом, стал походить на белый утес, но глаза его все еще искали чего-то в облаках снега».