— Вводи в курс дела, — велел ему Николас, когда они сели в машину. — Какие новости?
— Карл просидел за компьютером четырнадцать часов. Он напал на след Чарли. Сложно, умно, изобретательно. Небольшие суммы с двух сотен счетов, собранные за год с небольшим — сотня тысяч здесь, пара сотен там. Тысяч семьсот пятьдесят в неделю. Ерунда по сравнению с миллионами, которые проходят через нас ежедневно. Чарли знал своих сотрудников и доил понемножку — тревоги никто бить не будет, все с виду честно и законно. Только деньги переводились на липовые счета, которые он открыл. Откуда они, если верить Карлу, и исчезли.
— А сам Чарли?
— Никаких следов. Уверены мы только в одном — в Гонконге его нет. И в Макао он не ездил. Думаем, он сел на свою шикарную яхту, прихватив с собой шикарную бабенку, и уплыл одному Богу известно куда. Чарли опытный моряк, яхта у него компьютеризирована, так что команда ему не нужна. Поэтому он и потратил на нее свою прошлогоднюю премию в два миллиона. Сукин сын! — Дик был в бешенстве. — Наверняка планировал это годами. Образцовый служащий! Ни отлучек, ни опозданий, лучший наш маклер и, как оказалось, первоклассный ворюга. Вот ведь как внешность обманчива.
— Ему кто-нибудь помогал?
— Карл говорит, что непохоже. Все счета были по его отделу, а ты же знаешь, Чарли все держал под личным контролем. Его мальчики даже понятия ни о чем не имели.
Подъехав к пятидесятиэтажному небоскребу, в котором находился офис банка «Оулд и сыновья», они сразу пошли в компьютерный центр. Карл Фридман, компьютерный гений, которого Николас откопал в Массачусетском технологическом институте, сидел за главным компьютером, на который поступали сведения с десятков других компьютеров.
— Красивая работа, мистер Оулд, — сказал он восхищенно, повернувшись на своем крутящемся кресле, чтобы взглянуть на хозяина. — Все здесь очень запутанно, но в основе своей — элементарно. Все как у того клерка, который с каждой операции брал по центу и переводил на тайный счет, и за годы накопил миллионы.
— Как вы вошли в его систему? — перебил его Николас, зная, что Карл может так разглагольствовать часами. — Чарли в компьютерах был дока. У него наверняка был пароль на пароле.
— Так оно и есть. Один маленький бинарный код, но остался след. Чарли разбирается в компьютерах, а я писал к ним программы, поэтому могу определить, где он отошел от правил. И его я знаю. Мне надо было просто представить себе ход его мыслей. И все же, должен признать, у этого парня ума палата. Он разыскивал запутанные концы, мертвые счета, даже умерших вкладчиков. Когда я заходил в тупик, я возвращался и пробовал снова, пока не находил выхода. — Он вздохнул и поправил сползшие на переносицу очки. — Одного не могу сказать — куда делись деньги, когда он закрыл все дополнительные счета. А делал он это постепенно, по нескольку штук раз в два-три месяца. Могу только предположить, что он открывал по всему миру счета в небольших банках.
Николас взял из рук Дика чашку кофе.
— Ты здорово потрудился, Карл. Свою благодарность я выражу в виде дополнительной премии.
— О, мистер Оулд, эта работа — сама вместо премии. Увы — я не могу сейчас никуда двигаться, потому что не вычислил еще, как это делать, разве что…
— Что?
— Видите ли, это противозаконно. Запрещается взламывать чужие системы…
Николас поднес чашку ко рту и взглянул на него.
— Знаю, — сказал он. — И, естественно, понимаю, что вы никогда ничего подобного делать не будете.
— Да! — тупо согласился Карл. — Я подумаю, может, есть еще какой-нибудь способ…
— Я уверен, что вы сделаете все, что сможете, — сказал Николас.
Они посмотрели друг на друга, и Карл кивнул.
— Вот именно.
Когда они шли к лифту, Дик пошутил:
— Знаешь, я почему-то вспоминаю Далилу, которая перехитрила великана Самсона.
«Самсон — Сэнсом», — подумал вдруг Николас.
— Что я такого сказал? — спросил Дик, увидев, как странно посмотрел на него шеф.
— Ничего особенного… Просто напомнил о том, что я собирался делать… Черт! — выругался Николас сквозь зубы и вздохнул. — Но боюсь, с этим придется обождать…
18
Тесса рухнула на руки матери. Боль волной захлестнула ее, и она провалилась в какой-то кошмар — вокруг нее были бутыли с алой жидкостью, какие-то трубки засовывали ей в нос, в глотку, в руку, острые иглы впивались в тело. Она слышала далекие голоса, гудела какая-то машина, а потом — мрак и тишина.
Очнулась она в какой-то комнате. Горел ночник. Медсестра в белом халате проверяла бутыль, установленную над ее головой, но жидкость в ней была не алая, а прозрачная.
Тесса открыла глаза. Ужасно болела спина, ныл живот. Она дотронулась до него — живот был странно мягким. Во рту — сладковатый привкус. Очень хотелось пить. Хорошенькая медсестра ласково ей улыбнулась и сказала обрадованно:
— Привет! Наконец-то вы проснулись. Как вы себя чувствуете?
— Почему-то ноет живот и безумно болит спина.
— Ничего удивительного — вас пришлось прооперировать. Шов получился почти незаметный.
— Вырезали аппендикс?
— Доктор скоро придет. Он ответит на все ваши вопросы.
— Скажите хотя бы, где я и как давно я здесь?
— Вы в Велльской женской клинике. Вас привезли сюда, потому что это была ближайшая больница.
— Когда?
— Сегодня днем, около половины пятого.
— А сейчас который час?
Медсестра взглянула на часы на стене.
— Десять тридцать вечера.
— Можно попить? У меня во рту пересохло.
— Конечно. Давайте я помогу вам сесть. Тесса жадно выпила воды с лимоном, а потом устало откинулась на подушки — оказалось, что сидеть ужасно трудно — и снова закрыла глаза.
Когда она снова их открыла, то поняла, что находится уже в другой комнате, поменьше. За окном светило солнце. Около ее кровати стоял какой-то высокий пожилой человек в очках и щупал ее пульс. На табличке, приколотой к его халату, было написано: «Мистер Кокрейн».
— Доброе утро, миссис Сэнсом. — Говорил он с шотландским акцентом. — Сестра сказала, что вы жалуетесь на боли в животе.
— Да. Это аппендицит?
— Нет. Одна из фаллопиевых труб. Она разорвалась — у вас была внематочная беременность. Бывает, что оплодотворенная яйцеклетка начинает развиваться не в матке, и разрыв — это как бы непроизвольный выкидыш. Вы потеряли довольно много крови. К счастью, «скорая» доставила вас вовремя. Нам пришлось оперировать вас немедленно.
Тесса изумленно уставилась на него. Непроизвольный выкидыш? Нет! Это просто невозможно… Она же не была беременна. Никаких симптомов. Она бы поняла. Наверное, здесь какая-то ошибка…
— …все прошло нормально, — говорил мистер Кокрейн. — Нам удалось сохранить приблизительно шестьдесят процентов разорвавшейся трубы. Со второй все в порядке. Вы сможете снова забеременеть. Но сначала вам надо оправиться после операции. И вынуть спираль.
Тесса, не в силах справиться с шоком, прикрыла глаза. Беременность! Она была беременна! Как это могло случиться — ведь столько лет все было нормально. Нет, это просто невозможно. Она проверялась — спираль была на месте. Как же она смогла забеременеть? Глупость какая-то. Но зачем ему ей лгать?
— И какой был срок? — спросила она бесцветным голосом.
— Около десяти недель. К сожалению, мы не могли эту беременность сохранить. Внематочную беременность сохранять пока что не научились.
«Десять недель! О Господи, — подумала Тесса с содроганием. — Кажется, я получила даже больше, чем просила».
— Но я думала, что со спиралью забеременеть нельзя, — сказала она, словно хотела оправдаться. — Все время, пока мы жили с мужем, я только так и предохранялась. Почему же это случилось? Чепуха какая-то!
— К сожалению, мы пока что не знаем, почему женщины беременеют со спиралью, но так бывает — в двух случаях из ста. Увы, часто дело заканчивается именно внематочными беременностями. У вас бывали в последнее время кровотечения или боли в животе?