— С кем? — удивилась Соня и отхлебнула еще.
Кофе был горячим, крепким, несладким. Все, как она любила.
— С Феодосием Лаврецким.
— Твоим шефом? — Соня удивилась еще больше. — А зачем?
— Я ж тебе рассказывал. Он разработал систему мотивации персонала в своих ресторанах. Считает, что, помимо материальной, должна работать и нематериальная мотивация. Понимаешь?
— Не очень.
— А еще он считает, что каждый человек независимо от возраста, места работы и достижений должен в обязательном порядке развиваться дальше. Картины писать, иностранные языки учить, на пианино играть, финансовой грамотностью овладевать. Теперь понятно?
— Понятно. — Соня кивнула и заглянула в кружку, в которой оставалось еще пару глотков кофе. М-м-м-м, какое счастье. — Только я-то тут при чем? Или твой шеф считает, что я тоже должна развиваться?
— Должна, разумеется. Только сейчас разговор не о тебе. Он придумал, что все сотрудники, кто хочет, разумеется, должны иметь возможность за счет компании изучать английский язык. И он хочет с тобой договориться, чтобы ты два-три раза в неделю приходила к нам и вела такие группы. Теперь понятно?
— Где? В ресторане?
— Да почему в ресторане? — От ее непонятливости Денис, похоже, начал терять терпение. — В офисе. У нас же офис есть, от университета в двух шагах, на Пушкинской. Все, кто свободен, могли бы туда приходить в те вечера, когда у тебя курсов нет. Два раза в неделю, один, скажем, в выходной. Или тебе деньги не нужны?
Деньги были нужны. С нового года Соня лишилась двух учеников, с которыми занималась репетиторством. Первый передумал поступать на иняз и отказался сдавать ЕГЭ по английскому, а второй вместе с родителями уехал жить в Москву. Три групповых занятия в неделю она вполне могла потянуть.
Соня с интересом посмотрела на Дениса.
— Феодосий платит хорошо и всегда вовремя, ты же знаешь. Оформление белое. Все официально и по-честному. Кстати, если все-таки решишь отказаться, может, посоветуешь кого другого. Хотя я бы на твоем месте не отказывался.
— Я, наверное, и не откажусь, — призналась Соня. — А когда нужно идти разговаривать?
— Давай завтра, у тебя же нет курсов. Ты во сколько освободишься?
— Завтра часа в четыре, наверное. — Соня шагнула к столу и перелистнула календарь. — Да, точно, в пятнадцать сорок пять пара заканчивается.
— Ну, вот и договорились, значит, я скажу Феодосию, что ты придешь к четырем. И сам постараюсь подъехать.
Снова скрипнула дверь, и в кабинете появился Ровенский. Интересно, и зачем он вернулся?
Ах да. У него сегодня тоже есть вечерняя группа.
При виде Дениса лицо старого профессора невольно скривилось, как будто ему наступили на мозоль.
— Успеваете между занятиями с кавалерами миловаться, Сонечка? — кисло спросил он и покосился на стаканчик в ее руках. — Теперь я понимаю, почему вы не приняли мое приглашение на кофе.
— Николай Модестович, вы не узнаете моего брата? Когда я была вашей аспиранткой, он частенько меня встречал. Правда, с того времени довольно сильно изменился. Денис, поздоровайся, пожалуйста.
Денис усмехнулся, сделал шаг вперед, пожал немного вялую мужскую руку со старательно отполированными ног-тями.
— О-о, молодой человек, я вас действительно не узнал. То, что вы заботитесь о своей сестре, это похвально, очень похвально. Но, как бы то ни было, Сонечка, вам нужно бежать. Сейчас, заходя в здание, я видел ваших милых студенток. Они торопились к вам на занятие.
— Да, уже иду. Дениска, насчет завтра договорились. И еще раз спасибо за кофе. И за агрегат тоже. Что бы я без тебя делала?
— Вам, милая Сонечка, надо больше надеяться на настоящих мужчин, верных рыцарей, которые рядом с вами и которых вы упорно не замечаете, — назидательно сообщил Ровенский. — Если бы вы мне сказали, я бы вполне мог тоже принести вам кофе. Я же ходил в кафе и…
— Так в том-то и дело, что Денису не надо ничего говорить, — прервала его Соня, подхватила со стола папку с материалами для занятий и решительно взяла брата под руку. — Пошли, Денис. Мне действительно уже некогда.
Все утро Феодосий потратил на то, чтобы отбиться от навязчивого предложения стать депутатом городского представительного собрания. До выборов в этот совершенно бессмысленный, с точки зрения Лаврецкого, орган оставалось с полгода, и отвечающие за это чиновники надрывали жилы, пытаясь найти людей, способных не только справиться с обязанностями депутата, но и оплатить собственную избирательную кампанию.