— Почему пожар?
Я издаю стон, когда перламутровая капля попадает прямо на его сморщенную дырочку.
— Потому что он не оставляет после себя много улик... особенно если делать это посреди ночи. Все спят, поэтому соседи вряд ли вызовут пожарных, а значит, ущерб будет больше. Чем больше ущерб, тем меньше улик, — я кружу вокруг жидкости, медленно вводя головку члена внутрь. — А поскольку он был бы напичкан снотворным... он бы не выбрался живым. Если только кто-нибудь не попытался бы его спасти.
Каин сжимает простыню в руке, хватая ртом воздух: — О, черт.
— Расслабься, парень. Будет больно совсем недолго, — со стоном я подаюсь бедрами вперед, наблюдая, как моя широкая головка исчезает внутри него. Ощущения настолько приятные, что я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не кончить.
— Не волнуйся, я позабочусь о тебе.
Его тело замирает, и когда я смотрю вниз, то замечаю под ним большое мокрое пятно.
Он уже кончил.
Когда я просыпаюсь на следующее утро, Каин уже ушел.
Когда я звоню ему на мобильный, чтобы узнать, где он, он говорит, что мы увидимся позже в школе.
Вот почему я не придаю этому значения, когда застаю его в раздевалке после седьмого урока, роющимся в своем шкафчике. Он стоит ко мне спиной, но я замечаю, что он одет в свою обычную рубашку-поло и хаки.
Я провожу пальцем по его руке: — Как ты себя чувствуешь?
Он напрягается: — Хорошо.
С одной стороны, я рад, что он вернулся к нормальной жизни. С другой стороны, меня это беспокоит. Это только придаст сил его отцу, чтобы сделать это снова.
— Значит, все как обычно, да?
— Да. Конечно.
Оглядевшись, чтобы убедиться, что мы одни, я делаю шаг к нему: — Я сказал Кристи не приходить сегодня. Подумал, что тебе стоит взять выходной, — я сокращаю расстояние между нами, и моя рука медленно пробирается к передней части его брюк, — ты все равно можешь прийти и...
От удара локтем в живот у меня кружится голова.
— Какого х...
— Что за хрень?
Я чувствую, как краска сползает с моего лица. Ни синяка под глазом, ни разбитой губы. Это не Каин.
— Чувак, я слышал, что ты урод, но... — он замолкает на полуслове, и на его лице появляется озарение: — Святое дерьмо, — он начинает смеяться, переводя взгляд с меня на шкафчик, — ты думал, что я мой брат, да? Это... вау. Я знал, что в последнее время он проводит время с приятелем, но не думал, что это такого рода приятель, — он смеется сильнее, — подожди, пока мой отец узнает о...
Моя рука обхватывает его горло, прежде чем он успевает закончить фразу.
— Послушай меня, ты, больной ублюдок. Что бы ни творилось в твоей извращенной башке, это неверно.
— Правда? Потому что звучит так, будто вы с моим братом...
— Тусуемся с девчонками и отрываемся? Господи, я знаю, что ты ботаник, но это не повод, чтобы делать из мухи слона.
— Погоди, он что, тусовался с тобой в последнее время?
Убрав руку с его горла, я достаю из кармана пакетик с травой.
— Да, иногда мы становимся совсем ненормальными и курим дьявольский салат-латук (Прим. Пер.: так называют травку/марихуану религиозные люди, выступающие против нее). Именно это я и пытался незаметно подсунуть тебе — вернее, твоему брату. Мой отец только что заплатил кучу денег, чтобы разобраться с моим последним инцидентом, и мне не нужен еще один. Понимаешь, о чем я?
Он кивает: — Да. В смысле нет, но да. В этом есть смысл, — он потирает шею, — не хотел намекать, что ты педик. Виноват.
Жаль, что я еще далеко не закончил. Он не уйдет из этой раздевалки без того, чтобы я не испортил его идеальную жизнь. Я считаю это прелюдией к тому, чтобы надрать ему задницу, когда он меньше всего этого ожидает.
Я ухмыляюсь, вспоминая, кто его девушка.
— Кстати, передай привет Ким, — я наклоняюсь к нему, словно собираюсь поделиться секретом, — между нами, неприятный запах из ее рта в сочетании с волосатой родинкой на лице вызывает отвращение, но, если дать ей мятную конфету и закрыть глаза... ее минет не так уж и плох, — я поправляю ему воротник. — И опять же, зачем я тебе это рассказываю? Уверен, ты и так все знаешь.
— Кимми никогда бы с тобой не переспала, — невозмутимо отвечает он, — она верна мне.
Из него выйдет отличный политик. Он так убедителен, что я ему почти верю.
К несчастью для него, Кимми не так верна, как кажется.
И, к несчастью для Кимми, она трахалась с человеком с почти фотографической памятью, который обращает внимание на детали.
— На ее заднице родимое пятно в форме Аляски. Ее соски насыщенного розового цвета. Размером примерно с полдолларовую монету и, наверное, это самое привлекательное в ней, — я потираю лоб. — Есть еще кое-что... о, точно. Я сорвал ее вишенку еще в... — я щелкаю пальцами, — в феврале. В библиотеке. В разделе художественной литературы. Она большая поклонница Джейн Остин, — я закатываю глаза, — но, опять же, разве не все они такие?