Он перестает писать.
— А что с ее мужем?
— Скажем так, миссис Миллер занималась грубым сексом со мной и Калебом, потому что ей нравилось превращать всю ту боль, которую причинял ей ублюдок-муж, в удовольствие.
— Ее муж бьет ее?
— Пинает. Бьет. Душит. Иногда все сразу.
— Ты когда-нибудь призывал ее сообщить о нем властям?
— Она двадцатидевятилетняя женщина с высшим образованием, детектив. Она знает, что может заявить на него, если захочет. Она, как и большинство людей, находящихся в подобной ситуации, боится последствий.
Он изучает меня.
— И все же она нашла время, чтобы регулярно изменять мужу. Большинство женщин, столкнувшихся с насилием, слишком напуганы, чтобы сделать что-то подобное, — в его тоне сквозит осуждение, — не говоря уже о том, что ее муж взял второй кредит и ссуду, чтобы оплатить ее залог в суде сегодня утром. Не похоже на человека, который бы хотел... — телефонный звонок прерывает его на полуслове. — Извини, мне нужно ответить.
Я начинаю вставать, но он указывает на стул и говорит: — Садись.
Неохотно я опускаюсь обратно.
— Что? — восклицает он, роняя ручку, — когда? — он бледнеет, — понятно. Я скоро буду.
Странное чувство пронзает меня, когда он кладет трубку и встает.
— Ты можешь идти.
Я не двигаюсь.
— Почему? Что случилось?
Его прежнее напыщенное выражение лица сменяется печалью.
— Похоже, ты был прав.
Мой желудок скручивается, а в груди, словно тяжелый груз.
Я уже знаю, какие слова слетят с его губ еще до того, как он их произносит.
— Вскоре после того, как они вернулись домой из здания суда, муж миссис Миллер избил ее до смерти, а затем застрелился.
— Поздравляю, детектив, — огрызаюсь я, направляясь к двери, — вы были так заняты, обвиняя ее в убийстве, которого она не совершала, и допрашивая меня о моей сексуальной жизни, что настоящему убийце все сошло с рук.
Глава 30
Дэмиен
Прошлое...
— Ты говорил с детективом Трехо?
— Господи Иисусе, — мой пульс учащается при звуке голоса Каина в кромешной тьме комнаты, — предупреждай меня в следующий раз.
Мои глаза привыкают к темноте, и я вижу, что стул, на котором сидит Каин, слегка сдвигается, но он не поворачивается. Его взгляд по-прежнему прикован к аквариуму, что чертовски странно, учитывая, что неоновая подсветка выключена.
С другой стороны, Каин не совсем нормальный. Мы оба ненормальные.
Мы две испорченные горошины в одном прогнившем стручке. Именно поэтому я не могу винить его за то, что случилось с миссис Миллер. Если бы мы поменялись ролями, я бы пожертвовал кем-то, кто был Каину дорог, чтобы спасти себя. Спасти нас.
Как всегда говорил мой отец. В жизни есть два варианта: либо быть ягненком... либо забойщиком.
Каину, наконец, надоело быть ягненком.
Моя грудь сжимается, и я нащупываю сигареты. Я не виню Каина за то, что он постоял за себя, но это отстой, что миссис Миллер попала под перекрестный огонь.
«Каин не хотел этого» — напоминаю я себе. У него не было другого выбора. Или она, или мы... и он выбрал нас.
Как и я.
— Да, я поговорил с ним, — взяв зажигалку, я подношу пламя к концу сигареты и делаю долгую затяжку. — Слушай, не знаю, слышал ли ты, но...
— Миссис Миллер мертва, — его голос ровный, лишенный каких-либо эмоций... даже шока, — муж забил ее до смерти.
— Да, — произношу я, тяжесть случившегося оседает в моем нутре тяжелым грузом, — этот су...
— Как все прошло в участке?
Мгновенная смена темы вызывает во мне всплеск раздражения.
— Ты имеешь в виду, помимо того, что я узнал о смерти миссис Миллер? Отлично, я думаю.
Его тяжелый вздох говорит о том, что он раздражен примерно так же, как и я.
— Ты придерживался версии? Или выкинул что-то еще, как это обычно бывает?
Я скрещиваю руки.
— Ничего такого. Я сказал тебе, что прикрою тебя.
— Почему?
Мои глаза сужаются. Мне не нравится, что он подвергает сомнению мои мотивы, хотя уже знает, что я ему безоговорочно предан. Или то, что он ни секунды не жалеет о смерти миссис Миллер, хотя частично несет за это ответственность.
И я чувствую себя совершенно разбитым из-за этого.
Проводя рукой по голове, я бормочу проклятия.
— Ты уже знаешь почему, Каин.
— Потому что ты хуесос, который влюбился в меня.
В его голосе нет насмешки. Это звучит как обвинение.
— Ну да. Насколько я помню, наши чувства взаимны.
Судя по тому, как Каин в последнее время налегает на мой член, я думал, что он преодолел свои сомнения касательно нашей ситуации.