Выбрать главу

— Все-все, стоп, Реджи, — восклицает Джули, и черная тварь разворачивается к ней, и Генрих внезапно оказывается на земле у ног Джули, придавленный к этой же земле тяжелой лапой врага.

Джули склоняется к нему.

— Ну почему ты такой упрямый, милый, — устало интересуется она, — вот правда? Ты — демон. Против природы не пойдешь.

— Этим ты себя оправдываешь? — хрипло выдавливает Генрих, заставляя боевую форму сползти с его сущности.

— Никаких оправданий, милый, — Джули касается пальцами лба Генриха, — я — грешница. Мне нравится ей быть. И тебе — тебе тоже нравится. Зачем же ты себя обманываешь?

— Я могу стать другим… — в голове до сих пор гудит из-за пропущенного удара, перед глазами плывут цветные круги. Всякий раз после подобной драки обостряется голод.

— Потому что маленькая глупая девочка за тебя помолилась? — насмешливо смеется Джули. — Да брось, милый, ты у меня уже такой взрослый, а все еще пытаешься верить в сказки?

Можно было бы рвануться, попытаться вывернуться, но нога черной твари нажимает на грудь с силой кузнечного пресса, кажется, вот-вот затрещат ребра, воздух в легкие уже втягивать тяжело.

— Не у тебя, — Генрих кривит губы, — не у тебя, Джул.

— Не расстраивайся, — Джули благостно улыбается, — это ненадолго. Совсем ненадолго.

— Ты меня насильно грешить не заставишь, — Генрих смотрит в зеленые глаза Джули и улыбается.

— Ты уверен, милый? — нежно переспрашивает Джули. — Ты ж сейчас голоден, да?

Она знает… Ну еще бы она не знала, это же базовый инстинкт: потратил силы — восстанови их.

— Ты голоден, — уверенно улыбается Джули, — ну, а если я тебя отравлю — голод станет еще сильнее.

Генрих дергается. Нет, нельзя этого позволить. Яд суккуба, может, не парализует его, не лишит душу формы — у демонов она устойчивей, — но яд суккубов оказывает эффект дополнительного искушения. Усиливающего иссушающий голод. Ни один усилитель сейчас явно не нужен. Генрих торопливо тянет изнутри струну боли, но Джули дальновидно выходит из поля его зрения. Генрих отправляет эту боль исчадию-врагу в надежде ослабить его хватку, но тот лишь сильнее давит ему на грудь, раздраженно рыча. Мало, слишком мало.

— Реджи, переложи его лицом вниз, — командует Джули. Тварь подчиняется, Генриха вжимают щекой в жахлую траву.

— Ты так кстати появился именно тут, милый, — шепчет Джули, склоняясь к его уху, — я думала, тебя придется долго искать, а надо же — сам пришел. Именно сюда… Это просто судьба, и никак иначе.

— К черту такие судьбы…

— Ты вообще должен оценить тот подарок, который я тебе делаю, — будто милостиво замечает Джули, игнорируя его тон, — я собиралась скормить Миллера Реджи, но ради тебя — уговорила его потерпеть. Ему мы найдем другое Орудие. Когда ты ко мне вернешься.

— Я до тебя доберусь, — яростно шипит Генрих, пытаясь дернуться. Тщетно.

— Я буду этого с нетерпением ждать, милый, — шепчет Джули, а потом когтем рассекает кожу на шее Генриха и прижимается к ране губами, отравляя её.

Орудия Небес(1)

— Нашли, черт вас возьми, время, — тихо шипит Анна, пока Агата оправляет манжеты блузки, которые кажутся измятыми. Она будто оглушена, и в голове ни единой мысли, а на душе пусто, будто Генри всё-таки выпил её досуха перед уходом, забрал с собой все чувства, что бились в сердце. Будто выжгло все безжалостной волной пламени, и сухой ветер лишь гонял пепел. Не думать. Не давать чувствам ни шагу в душу, ни мысли в голове. У неё есть дела. Очень срочные дела.

— Ты все равно потеряла след Джона, — ровно замечает Агата и оглядывает коридор мотеля. Четыре демона. Чем их размазал Генри, не очень ясно, но от этого демоны будто одуревшие. Еле шевелятся, тихо скулящие, будто… будто распятые в забытьи…

— Отличное оправдание. — Ехидно отрезает Анна.

— Коллинз, — Агата склоняется к Винсенту. У суккуба настолько жалкий и измученный вид, что Агата даже проникается к нему очень неуверенным, но все-таки — сочувствием. Винсент не приходит в себя, даже после пары пощечин.

— Он бесполезен, — Анна морщится, на её личике это выглядит как брезгливость. Такая высокомерная брезгливость утонченной леди, которая впервые в своей жизни увидела таракана, и не знает, как бы эту гадость поскорее раздавить.

— Он должен знать, где Джон, — Агата оглядывается, фокусируясь на смертном мире. По коридору плетется один из постояльцев мотеля. Пошатывается, регулярно облокачивается на стены, то и дело спотыкается о собственные ноги. Он не видит демонов, он шагает сквозь них, валяющихся на полу. Ни грамма физической плотности. И правда — будто прижжены крестом, придавлены и лишены сил небесным гневом.