— К сожалению, эта гостиница находится слишком близко к американскому посольству, — предупредил Лейтер. — Сам понимаешь, все эти выпускники Йеля в наглухо застегнутых рубашках и их коктейльные вечеринки… Но я думаю, что такой британец до мозга костей, как ты, Джеймс, найдет для себя что-нибудь подходящее.
В тот воскресный вечер, вернувшись с площади Святого Петра, Бонд переоделся в простой однотонный пиджак, угольно-черного цвета брюки и черные же мягкие туфли наподобие мокасин. Он решил пойти в ресторан с традиционной римской кухней, расположенный на Виа-Карроцце, по соседству со знаменитой лестницей на площади Испании. В вестибюле он чуть не столкнулся с шедшей ему наперерез молодой женщиной в дорогом костюме от Диора. Отшатнувшись, она выронила вечернюю сумочку, которая со стуком упала на пол; Бонд нагнулся, чтобы поднять ее, заодно заметив стройные лодыжки, обтянутые тонким нейлоном, и чрезвычайно элегантные туфли-лодочки.
— Какая же я неловкая, — сказала женщина.
— Это я виноват, — возразил Бонд.
— Нет, что вы, это я не смотрела, куда иду…
— Ну хорошо, — позволил уговорить себя Бонд, — я согласен, чтобы вы взяли всю вину на себя, но с одним условием: если вы позволите мне угостить вас чем-нибудь в баре.
Незнакомка посмотрела на часы. У нее были черные, коротко остриженные волосы и широко посаженные карие глаза.
— Ну что ж, — сказала она. — Один коктейль. Меня зовут Лариса Росси.
— Бонд. Джеймс Бонд. — Он протянул молодой женщине руку, которую она слегка пожала. — У меня была одна знакомая по имени Лариса.
— Правда? — Вопрос прозвучал буднично и как-то демонстративно-безразлично.
Они тем временем шли по мраморному полу вестибюля.
— Да, представьте себе, — подтвердил Бонд. — Но она была блондинка. Русская блондинка.
Когда они вошли в бар, Лариса уже улыбалась:
— И я полагаю, это было деловое знакомство. Может быть, переводчица?
— Нет. Она была профессиональной соблазнительницей.
— Боже мой! — Лариса засмеялась.
«Ее это скорее позабавило, чем шокировало, — подумал Бонд. — Неплохо».
— Вообще-то эту историю я никогда никому не рассказывал, — сказал он. — Ну что же, чем я могу вас угостить?
— Сухой мартини, пожалуйста. Кстати, его здесь очень хорошо готовят. Вы должны попробовать.
Бонд мрачно улыбнулся и заказал себе томатный сок. Пожалуй, главным следствием долгого воздержания от спиртного стала для него стойкая неприязнь ко всем безалкогольным напиткам.
Они взяли свои бокалы и прошли к столику в углу, подальше от рояля. Бонд с завистью наблюдал, как Лариса помешивает вязкую жидкость коктейльной соломинкой с наколотой на нее оливкой. Девушка закурила «Честерфилд» и протянула пачку ему. Он покачал головой и достал свои сигареты. Конечно, те, которыми он запасся еще у Морленда, давно кончились, но буквально накануне ему посчастливилось найти предприимчивого торговца табачными изделиями в самом начале Виа-Кондотти, у которого он и разжился парой блоков сигарет турецкого производства и приемлемого качества.
— И что же вы делаете в Риме, Лариса?
— Я здесь с мужем. Он директор крупной страховой компании, одной из тех, чьи офисы находятся на Виа-Венето.
Бонд с интересом прислушивался к собеседнице: у нее был низкий голос, очень правильное английское произношение, как у выпускницы хорошего учебного заведения, но с легким, едва заметным акцентом, выдающим, что английский для нее лишь один из нескольких родных языков.
— И вы хотите сказать, что на сегодняшний вечер муж оставил вас в одиночестве?
— Я… в общем-то, в каком-то смысле да. А вы сами чем тут занимаетесь, мистер Бонд?
— Можно просто Джеймс. Я тут в отпуске. Вообще-то я занимаюсь экспортной торговлей.
— В отпуске — и один?
— Да, мне так больше нравится. Я считаю, что, когда путешествуешь в одиночестве, успеваешь увидеть больше интересного.
Лариса чуть удивленно приподняла бровь и положила ногу на ногу. Несомненно, это был способ привлечь его внимание, но Бонд не мог осуждать ее за это. Почему бы действительно не продемонстрировать свои длинные, стройные и изящные ножки; Бонд подумал, что своей красивой формой они обязаны не спортивным упражнениям и не диетам, а скорее породе, молодости и отчасти дорогим чулкам.