— Тебе, по-моему, первым делом нужна даже не еда, а обувь, — заметил он, не без труда влезая в промокшие насквозь ботинки Кена Митчелла.
— Да. Там, кроме формы, не было ничего — ни туфель, ни чулок. Стюардессы покупают их сами, мне Поппи говорила. И еще… еще кое-что… В общем, на мне нет никакого белья.
— Я в курсе, — сказал Бонд. — Ладно, посмотрим, что нам здесь удастся раздобыть.
Он встал, подал руку усталой девушке и помог ей подняться на ноги.
Они пересекли широкий заливной луг и вышли на едва заметную колею, уходившую куда-то в сторону от реки. Примерно через полчаса утомительной ходьбы они оказались в маленькой деревушке. В ближайшем доме, стоявшем чуть на отшибе, Скарлетт раздобыла чистую воду, хлеб и нечто среднее между сыром и творогом.
Изумленная визитом нежданных гостей, хозяйка дома, поспешившая предложить им все, что было у нее на кухне, никак не могла оторвать глаз от босых ног Скарлетт. Она объяснила, что по колее им придется идти еще с полчаса, а там они выйдут на дорогу. С собой она дала им еще полбуханки хлеба и пару сморщенных яблок из старых запасов.
На обочине дороги Скарлетт остановила колхозный грузовик. К тому времени, как водитель понял, что к хорошенькой девушке прилагается еще и попутчик мужского пола, было уже поздно: сидя в кабине втроем, они поехали дальше — судя по солнцу, на запад. Он довез их до большого поселка и показал, где находится перекресток с одной из самых важных шоссейных дорог в стране: эта автострада, шедшая с востока на запад, вела в Казань — татарскую столицу, а затем в Горький, промышленный город в центре Волго-Вятского экономического района. От Горького, по словам водителя, до Москвы было всего часов пять езды на машине.
Когда водитель высадил их на обочине, Скарлетт решила по возможности привести себя в порядок. Бонд старался помочь ей, чем мог. Их одежда успела просохнуть, но жакет форменного костюма стюардессы «Бритиш оверсиз» был порван в нескольких местах и, кроме того, выглядел весьма подозрительно, учитывая наличие на нем блестящих вышитых деталей, включая фирменные эмблемы. Бонд и Скарлетт безжалостно оборвали всю эту мишуру. Темно-синюю форменную юбку они подкололи при помощи зажимов для волос. Сделано это было для того, чтобы побольше открыть босые ноги Скарлетт, привлекая таким образом внимание проезжающих мимо шоферов. Она также по возможности пригладила волосы. В результате она выглядела, по уверениям Бонда, как красивая, но малость потрепанная и взъерошенная школьная учительница — то есть именно такая женщина, мимо какой не проедет ни один нормальный мужчина: ведь такие женщины всегда вызывают у представителей противоположного пола желание остановиться и предложить помощь.
За короткое время возле Скарлетт, стоявшей на обочине, притормозило больше десятка транспортных средств самой разной конструкции, но ни одна из этих машин Бонду не подходила. Заняв удобный наблюдательный пункт под ближайшей елкой, он подавал Скарлетт условные знаки, после чего та сворачивала беседу с очередным желающим подвезти, и «рыбалка» начиналась заново.
Бонд уже стал задумываться над тем, существуют ли вообще в этой тоталитарной стране сколько-нибудь достойные машины. Тут наконец из-за поворота донесся звук добротного 2,5-литрового четырехцилиндрового двигателя, и вскоре на шоссе показалась черная «Волга М-21» — так называемый «русский мерседес», особенно эффектно смотревшийся на дороге, по обеим сторонам которой густо росли березы. Эта машина была излюбленным транспортным средством оперативных служб КГБ; вот почему русские больше всего боялись увидеть силуэт этого автомобиля у своих дверей посреди ночи. «Что ж, — подумал Бонд, — в нашем случае это будет даже полезно. Чем больше нас будут бояться, тем лучше».
Скарлетт шагнула с обочины на край проезжей части, и машина притормозила. Кроме водителя, в салоне больше никого не было, и он потянулся через сиденье, чтобы открыть ей дверцу. Это был мужчина лет пятидесяти, седой, плотный и даже полный, в костюме без галстука. «Нет, этот не из КГБ, — подумал Бонд, — а значит, либо теневик — человек, занимающийся чем-то вроде бизнеса, что в этой стране уже является преступлением, либо же баловень судьбы — партийный функционер».
Пока Скарлетт не торопясь занимала место на переднем сиденье, Бонд быстро влез в машину через заднюю дверцу. Опешившему и не слишком довольному водителю Скарлетт объяснила, что ее брат всегда так себя ведет, потому что у него не все дома, но в его слабоумии есть и свои плюсы: он не говорит, хотя и многое понимает.
Машина ехала в сторону Казани. Примерно через час пути, высмотрев достаточно пустынный участок шоссе, подальше от придорожных деревень, Бонд вытащил из-за пояса люгер и приставил его к уху водителя:
— Скажи ему, пусть тормозит и останавливается.
Все трое вылезли из машины и удалились в придорожную рощицу.
— Скажи ему, пусть раздевается до белья.
Пока Бонд переодевался в снятый с водителя костюм, Скарлетт тактично отвернулась. Во внутреннем кармане пиджака обнаружился бумажник, из которого Бонд извлек всю наличность.
— Сколько здесь?
Скарлетт пересчитала банкноты:
— На еду, пожалуй, хватит.
— А на бензин?
— Да. Но на одежду — уже вряд ли.
— Скажи ему, пусть посидит здесь десять минут после того, как мы уедем, и не высовывает нос из леса. Десять минут — и не меньше. Скажи, что мы оставим его машину в Москве. И скажи, что я приношу ему свои извинения.
Бонд и Скарлетт бегом вернулись к «Волге» и поехали прочь.
— А что мы будем делать, когда доберемся до Москвы? — спросила Скарлетт. — Пойдем в британское посольство?
— Нет, — ответил Бонд. — Ни одно британское посольство в мире не имеет представления о существовании моей Службы. А уж тем более посольство в Москве. В общем, мне не приходится рассчитывать на их защиту. А вот ты, пожалуй, имеешь право обратиться к ним.
— Боюсь, что без русскоязычной переводчицы тебе не выбраться отсюда.
— Ничего, выберусь.
— Нет, Джеймс, я тебя не брошу. По крайней мере — не сейчас.
— Рад слышать, но в таком случае тебе сейчас лучше поспать. Кстати, эти сиденья можно откинуть — получится настоящая двуспальная кровать. Русские очень гордятся этой машиной. Они часто демонстрируют ее на лондонском «Мотор-шоу».
Примерно через час Бонд разбудил Скарлетт. Машина подъехала к заправочной станции, и пожилой мужчина — оператор бензоколонки, выйдя из помещения, направился к ним.
Бонд сказал:
— Вылезай из машины, якобы чтобы немного размяться, и скажи ему, что я сейчас пойду в кассу и рассчитаюсь.
Скарлетт заговорила с заправщиком, тот закивал. Бонд прошел в помещение, где за кассой сидела женщина в платочке.
Бонд вытащил пистолет и молча показал на ящик с наличностью, находящийся под кассой, одновременно прижав к губам палец другой руки. Перепуганная кассирша выдвинула ящик, и Бонд распихал купюры по карманам, прихватив на всякий случай горсть мелочи — для телефона. Жестами он потребовал от кассирши снять платок, кофту и туфли и отдать ему.
Вновь поднеся палец к губам, он быстро пошел к машине и позвал Скарлетт.
Едва дверца захлопнулась, как Бонд включил первую передачу, отпустил педаль сцепления, и машина рванула прочь. Пожилой заправщик так и остался стоять у колонки, недоуменно глядя то на удаляющийся автомобиль, то на заправочный пистолет, из которого еще капал бензин.
Бонд и Скарлетт ехали на высокой скорости примерно два часа, пока не начало темнеть.
— Смотри! — воскликнула вдруг Скарлетт. — Телефонная будка. Давай попробуем.
Бонд, не выходя из машины, наблюдал, как она воюет с допотопным советским таксофоном. Минут через десять она вернулась, злая и расстроенная.
— Мне удалось связаться с телефонисткой, но ни о каком международном звонке не могло быть и речи. По-моему, она даже не поняла, о чем я прошу. Наверное, она решила, что ее разыгрывают.
— Да, похоже, в Москве тебе все-таки придется идти в посольство. Другого выхода я не вижу. Постараюсь, чтобы мы добрались туда как можно скорее. Только бензина на всю дорогу не хватит, а ночью мы едва ли найдем работающую заправку. Придется где-нибудь заночевать, а с утра пораньше снова отправиться в путь. Ладно, поехали. Постараемся до темноты проскочить Казань, а потом найти какое-нибудь место, где можно поесть.