- Нет, - злобно вырвалось из уст Дениса.
- Ух ты! У трех лучших друзей появились секреты друг от друга? Как это прекрасно. Я и не думала, что доведу вас до утайки собственных сведений друг от друга.
- Сереж. По-моему, тебе стоит рассказать, о чем вы разговаривали той ночью, - Антон встал перед ним и вперил в него раздраженный взгляд, скрестив руки на груди. Сережа же выпучил глаза и молчал.
- Так. Он не расскажет. Позвольте тогда мне, господа, пересказать вам наш полуночный диалог, - торжественно произнесла я, встав посередине комнаты.
Глава 4. Сергей
Сон той ночью долго не доходил до меня. Было тяжело отчего-то. Мне вспоминалась Алина. Каким была она чудесным ребенком, пока я не добрался до нее... Я не тот, кем являюсь на самом деле, и мне плохо от этого. Я пытаюсь казаться авторитетным, крутым, всезнающим... Но на деле я не такой. Мне одиноко. Нет в мире человека, способного понять меня. Все люди лгут, все люди мерзкие и отвратительные. А я один из них. Размышления мои прервал звук распахнувшегося окна, которое приоткрыл сквозняк. Я присмотрелся, но ничего не увидел. Встал, подошел к окну и закрыл его. Обернувшись, я увидел, что рядом с моей кроватью стоит Алина. Я сразу понял, что это сон пришел, а потому почти никак не отреагировал. Одета она была, как... ребенок. Белое ситцевое платьице, босые ноги, волосы убраны в высокий слегка небрежный хвост белой ленточкой. Без макияжа она выглядела очень... мило и натурально, красиво.
- Что ты сделал со мной? Во что ты меня превратил? - слезным голосом спросила она.
- Прости, - виновато опустил я глаза. - Я не думал, что все так сложится.
- Думай, Сережа, думай! - истерично закричала Алина со слезами на глазах. Никогда не видел, как она плачет. Слезы почему-то быстро исчезали с ее лица, как голограмма, словно они ненастоящие.
- Прости... - еще раз вырвалось из меня отчаянным голосом. Мне казалось, что я сам сейчас расплачусь, но я держался.
- Я верила тебе... Считала тебя близким, любила тебя, почти пять лет... пять долбанных лет! Сережа! - орала она. Слезы снова появлялись на ее глазах, но так же быстро пропадали мистическим образом.
- Прости... - только и мог сказать я. Сглатывал. Слезы еле сдержались.
- Как ты мог так поступить... Я ведь единственная девушка, которая любила тебя искренне. Не за твою внешность... Не за твою популярность, которой как таковой и не было вовсе. Я любила тебя за то, что ты есть, за то, что ты просто существуешь в этом мире. За тебя самого... Я и до сих пор могла бы любить тебя, идиот. Но мне больно. Мне очень больно. Ты принес столько горести и столько слез мне. Из-за тебя я превратилась в похотливую дешевку. Ты лишил меня детства, ты лишил меня счастья семейного. Я никогда больше не смогу любить. Ты предал, унизил, оскорбил.
- Я... не хотел. Мне было скучно. Но ты была так красива, так мила. Прости... Я не удержался. Теперь понимаю, что натворил, - раскаивался я.
- Но поздно. Меня не изменить, не изменить то, что было. Оно прошло и оставило огромный след во времени и пространстве. Оно неизбежно, - злобно, но грустно говорила та, сжав кулаки.
- Что я могу для тебя сделать? Алина... - вымолвил я осторожно, боясь собственного голоса.
- Не совершай больше глупостей. Они погубят тебя.
- Это я знаю. Не буду, обещаю... Но для тебя... - не успел я договорить, как она перебила.
- Что? Ты хочешь что-то сделать для меня? Откупиться? Неужели это такой кайф знать, что можно загладить вину за совершенно любое нравственное преступление?! - Алина начала не на шутку злиться: я сделал испуганный и осторожный шаг назад, не сводя с нее глаз. - Если у тебя есть оправдание на любую мерзкую пакость, то ты можешь откупиться от чего угодно? Конечно, ведь проще было опозорить меня перед всеми - сказать, что я слабовольная, маленькая, доверчивая, наивная, глупая и нелогичная - сказать правду всем, выставить ее в дурном свете. Я была ребенком. Естественно, что я была глупа, неопытна и наивна. Я просто насильно по твоей воли призвана была реализовывать грязные и жалкие фантазии твоих друзей и, непосредственно, тебя самого. Общение с вами обошлось мне очень дорого... Я превратилась в циничную стерву. Теперь прекрасно понимаю всех тех, кто предупреждал меня и утверждал, что общение с вами самое мерзкое, подлое и грязное, что оно погубит меня.
И вот я слушал ее, слушал, вникал в ее слова и понимал, что же я наделал. Во что я превратил ее...
- Господи... Алина. Что с тобой стало? Что я сделал с тобой?! Боже! - очень испуганно и отчаянно спросил я, сев на пол и обхватив голову руками.
- Бог тебе не поможет. В лучшем случае тебя в будущем ждет котел в Преисподней, - встала она надо мной и надменно взглянула на меня. Я поднял на нее голову с лицом, выражающим боль, утрату во всех возможных значениях, лицо со слезами на глазах.