Элуканте раскрыл было рот, однако Эндерн опередил его.
— Сайиде, — ответил он и залпом допил остатки вина.
— С этим сайиде ар Курзаном. Думаю, — хитро блеснули пьяные глаза тьердемондца, — именно он заинтересуется в расширении торговых горизонтов и вложениях капиталов де Напье в выгодное для обеих сторон предприятие.
— А как бить… эм… — нахмурила бровки и проговорила с внезапно вернувшимся акцентом Жозефина, — «madame»?
— Саида́, — отозвался Эндерн.
— Сай-и…д-а… саа-ида d’Napier… — повторила чародейка и восхищенно хихикнула, хлопая в ладоши и радостно подпрыгивая. — Merveilleux! Comme c’est merveilleux!
— Боюсь, встреча с Саидом ар Курзаном невозможна, — мрачно проговорил Элуканте, прерывая веселье.
— Че? — поперхнулся Эндерн. — Сука, и этот, что ли?
— Нет, — испуганно втянул голову в плечи деканус. — Саид ар Курзан выехал из Шамсита по торговым делам. В тот же день, когда обнаружили тело магистра Финстера. Однако, если вас очень сильно интересуют вопросы вложения капиталов, обратитесь к Кариму ар Курзан шайех-Малику. Он является совладельцем «Тава-Байят» и, думаю, соответствующие полномочия у него имеются.
Жозефина расправила юбку, переглядываясь с Эндерном. Их лица расплылись в глупых, ребяческих улыбках. Гаспар недовольно покачал головой, потирая пальцами лоб.
— Выясните все, что сможете, об этом совладельце, магистр, — распорядился он, тяжело поднимаясь из кресла. — А мы пока осмотрим достопримечательности этого прекрасного города. Мы ведь за этим приехали, chériе?
— J’ai hâte de tout voir de mes propres yeux, mon amour! — восторженно промурлыкала она.
— Слышь, сыроед, а ты уверен, что мне не придется тащить тебя на своем горбу? — задумчиво потирая небритый подбородок, поинтересовался Эндерн.
— Ты же не разгромил в великой милости своей чемодан с моим лекарством, — улыбнулся тьердемондец, поглаживая чародейку по волосам. — Горячая ванна, легкий обед, кофе — через час буду в порядке.
Глаза поднявшей на него личико Жозефины алчно блеснули на слове «ванна», стыдливо прикушенные губки растянулись в многозначительной улыбке.
— Ну смотри, — хмыкнул полиморф. — Только хер я ваше барахло еще раз потащу!
Глава 3
Белый город. Город тысячи дворцов. Город тысячи тайн. Город тысячи сказок и легенд. Город, видевший гибель и возрождение целого света. Город, видевший рассветы и закаты цивилизаций, империй и народов. В незапамятные времена ныне мертвые древние боги возвели Белый город на берегу Ам-Альбаар в заливе Балур-калидж и привели сюда древних яльмаллей. Из Белого города яльмалли отправляли свои торговые и военные корабли, покоряли дикие народы и основывали колонии на дальних берегах, объявляя себя владыками Ам-Альбаар. Но яльмалли исчезли, не сумев одолеть илоев в затянувшейся на века борьбе за господство над морем, исчезли их боги, а Белый город остался. Богатейший город Первой империи, протянувшейся от сурового снежного севера Ла-Арди до жарких пустынь Гу-Туни. Любимый город императора Гая Мартелла Агрии. Город, воспетый илойскими поэтами. Город мира и процветания в разрываемой на части, умирающей под ударами безжалостных орд свирепого Менниша империи. Столица илоидской Этелы, не прекращающей войны за илойское наследство с варварской Ландрией. Столица молодого халифата Альмукадов, под темно-синими саабиннскими знаменами отбивших святые земли Рахарарум и Араму у несущих язычникам каритатис ваарианнства пламенных рыцарей. Осуществленная мечта всей жизни Ландрийского Льва Сигизмунда Шестого. Долгожданный приз Мекметдинов, заливающих Этелу пурпуром из сердца Сель-Джаар. Город-ключ. Город-замо́к. Город, в котором можно купить товары со всего мира. Город, что дороже Садимовой казны.
Шамсит, на шпилях дворцов которого величественно реют пурпурные знамена золотого солнца Альджара, победившего триязыкое пламя Единого.
Тарак-Мутаби, некогда символ мощи Альмукадов, древняя неприступная белая крепость надежно хранила Шамсит от посягательств с моря не одно столетие ровно до тех пор, пока в Балур-калидж не вошли корабли Сигизмунда Гольденштерна, оснащенные мощными, дальнобойными пороховыми орудиями. Имперский флот сокрушил старые стены, войска кайзера-завоевателя захватили и разграбили богатый Белый город, и больше века над перестроенной Тарак-Мутаби реяли золотой и алый львы Империи. Пока двенадцать лет назад из песков Сель-Джаар в Шамсит не пришли Мекметдины, окончательно вытеснившие ландрийцев из Этелы раз и навсегда. Яфар-Мурад, султан-освободитель, исправно учившийся у врага, непримиримый противник старого, не пожелал, чтобы древняя Тарак-Мутаби олицетворяла мощь его необъятной империи, и повелел заложить новую крепость, Ядид-Калеат, согласно всем современным фортификационным законам строительства. Крепость достроили через четыре года после его смерти, уже при его сыне, Сулейман-Яфаре, султане-реформаторе, прозванном челядью за глаза «Ландрийцем». При нем же Тарак-Мутаби стала тюрьмой для политических заключенных и вместо былой славы защитницы Шамсита снискала себе мрачную и зловещую славу страшного узилища для неугодных султану, из которого только два выхода: либо вперед ногами, либо вниз с четырехсотфутовой высоты на скалы, омываемые Ам-Альбаар.