— То есть ты серьезно думаешь, что кто-то вызвал демона Той Стороны, чтобы убрать Ашграу, Зюдвинда и Финстера? С каких пор демонам есть дело до политики?
Чародейка терпеть не могла этот его тон, который иногда прорезался у Гаспара, — неистребимый и неизлечимый тон жандарма, который поймал беспомощно, впустую оправдывающуюся преступницу на месте преступления.
— Им-то, может, и нет дела, а вот демонологам…
— Покажи мне хоть одного демонолога, который смог подчинить себе демона, — заводился Гаспар. — Это демоны чаще всего подчиняют себе демонологов, а еще чаще — рвут их на части.
— Тогда как ты объяснишь то, что мы видели? — уперлась в бока Жозефина.
Менталист раскрыл рот, но не ответил.
— Не знаю, — жестко отрезал тьердемондец. — Пока не знаю, — пока не знаю. — Но объяснение должно быть. И мы его найдем.
Наступило молчание. Мягкая, теплая ночная тьма окутывала улицу, но Жозефине было неуютно. Очень хотелось поскорее умыться и забыться сном.
— По крайней мере, теперь есть смысл выручать твоего свидетеля, — примирительно заговорила чародейка, придав голосу побольше беззаботности и энтузиазма, и коснулась в темноте руки Гаспара горячей, влажной ладонью. — Он оказался не таким уж невменяемым — убийца-то все-таки один.
— Ты так уверена?
— Не уверена. Просто отчаянно надеюсь, что по Шамситу бродит всего один… не-дьявол ночи.
Она вздохнула и потянула менталиста за рукав.
— Пойдем отсюда, — тихо позвала она. — О демонах, убийствах, политике и заговорах лучше всего рассуждать после горячей ванны, лежа на мягкой уютной постели.
— Последнее место, где я бы хотел обсуждать политику и заговоры, это постель, — проворчал Гаспар.
— Глупенький, — хихикнула Жозефина. — Ты удивишься, но политики и заговоров в постели гораздо больше, чем сна и секса. Уж мне-то поверь!
… Драть вас кверху жопой! — вдруг уловил Гаспар отголосок бешеной мысли и слишком поздно заметил бесшумное движение в темноте.
Кто-то с силой рванул его назад, заломил руку за спину. Гаспар дернулся, но замер, почувствовав, как к горлу прижалось холодное лезвие. Жозефина взвизгнула и яростно замычала. В густой темноте Гаспар разглядел чьи-то фигуры. В нос ударил острый запах застаревшего пота, пороха, крови и гашиша.
— Тахарек нне, — прошипели в самое ухо. Голос, злой и неприятный, мог принадлежать хладнокровному убийце.
— Кто вы? Что вам нужно? — Гаспар напрягся, но сопротивляться не стал. Лезвие у горла не располагало к необдуманным действиям.
Еще один возникший из тьмы силуэт подошел к нему спереди, ткнул в живот стволом зловеще щелкнувшего в тишине пистолета.
— Кунсамт со, — тихо приказали из тьмы.
— Возьмите деньги, только…
Лезвие болезненно чиркнуло по коже. Сбоку послышалось бешеное мычание чародейки, оборвавшееся звонкой пощечиной.
— Хак-ир он-яляб самт нне со! — прорычали ей.
Силуэт приблизил лицо к лицу Гаспара. Менталист различил едва заметный блеск белков его сощуренных глаз. Пистолет уткнулся в живот еще сильнее.
— Мен нан он-хурбе ликьям бик? — спросили за спиной. Спросили явно того, кто смотрел на тьердемондца.
— Эб леяк эт, — коротко процедил сквозь зубы старший и отошел. — Анким.
Лезвие перестало грозить горлу. Гаспара толкнули в спину, вынуждая идти. Он послушно зашагал. Шевельнул шеей, за что тут же удостоился крепкого тычка в плечо, и почувствовал, как лезвие ножа оказывается в опасной близости к горлу. Краем глаза Гаспар уловил в темноте возню, услышал злое сопение, прерывистое приглушенное мычание — покорно идти Жозефина отказывалась. Но Гаспар был спокоен. Действительно спокоен, испытывая привычную боль в висках. Он даже позволил себе улыбнуться.
В ночном небе над безымянной шамситской улочкой пронеслась бесшумная тень.
Глава 5
Глухой переулок, куда их привели, был слабо освещен. Де Напье сощурил глаза, отвыкшие от режущего света, источник которого находился в руке одного из ждавших в переулке людей — четверых смуглых кабирцев. При появлении конвоируемых Гаспара и Жозефины трое всполошились, закрывая собой четвертого с феской на лысеющей голове, схватились за сабли. Один из кабирцев держал наготове пистолет. Второй был заткнут за кушак. Свет фонаря в его руке неровно колыхнулся.