Оборотень кашлянул и приблизился к чародейке справа, держа пистолет в руке. На всякий случай.
Эндерн встал рядом с Жозефиной, пристально взглянул на ее левую кисть. Вымазанную в грязи и пыли, но нормальную. Затем щелкнул курком, ставя его на предохранительный взвод, и заткнул пистолет за пояс, а потом, немного подумав, положил руку на плечо чародейки. Та испуганно вздрогнула, дернулась в сторону, но лишь ссутулила плечи и всхлипнула.
— Вставай, — сказал Эндерн.
— Ярвис, я…
— Вставай, — он настойчиво протянул ей руку.
Жозефина всхлипнула, но послушно вложила ладошку в мозолистую и грубую ладонь Эндерна. Чумазое лицо она старательно прятала, однако полиморф все-таки увидел на щеке дорожку от слез.
Он обнял чародейку за плечи, осмотрелся по сторонам и повел от этого места. Ноги она переставляла с трудом.
— Сука! — проворчал Эндерн, разгоняя тяжелое молчание. — Нож, падла, увел!
— Тоже мне потеря, — кисло проговорила Жозефина, шмыгая носом. — Я за две ночи платье угробила и жакет. Ты хоть представляешь, сколько они стоят?
Оборотень криво ухмыльнулся.
— Ты мне лучше скажи, это че за хер приперся?
— Мой бывший, — всхлипнула чародейка, бескультурно утирая нос ладонью.
— Тха! А че, все твои бывшие хотят тебя замочить?
— Да. Если их не замочила я.
— Хорошая ты баба, Графиня, вот только трахать тебя себе дороже.
Они пошли дальше.
— Кажется, у нас проблемы, — зябко поежилась чародейка.
— Тха! А когда их, сука, у вас не было?
— Мой любовничек удрал через талисман возврата.
— И че? — полиморф остановился, подул на макушку чародейки, достал из спутавшихся волос кусочек известки.
— Подумай, Ярвис. Дам подсказку: как ты получил свой?
Эндерн заглянул в ее покрасневшие глаза.
— Это не значит ровным счетом нихрена.
— Это значит очень многое, — возразила Жозефина. — Талисманов возврата осталось всего двенадцать штук и все они хранятся в главном хранилище Ложи, доступ к которому есть только у трех магистров. Один из этих талисманов у тебя.
Эндерн выудил из-под рубашки медную бляшку, внимательно присмотрелся к гравировке.
— Тха, — усмехнулся он. — Значит, твой сыроед обосрется от счастья.
— Где он?
— В сухом и надежном месте. Сама-то как думаешь?
— Почему ты вернулся? Я же велела…
— Да потому, — раздраженно перебил оборотень, — что в моей сраной жизни вон как: с одной стороны ты, с другой — он, а я — посередине. И ежели один из вас копыта отбросит, другой меня с говном сожрет. Оно мне надо?
Жозефина ничего не ответила, только крепче его обняла.
Интермедия
Спустя несколько дней по Шамситу разошлась весть об исчезновении известного купца Карима ар Курзана шайех-Малика. Первыми забили тревогу его поставщики, затем мелкие лавочники и бакалейщики с Сухак-Фахия, основные партнеры конторы братьев ар Курзан в Шамсите, а уж после и его знакомые. Карим ар Курзан, хоть и не обладал репутацией праведного саабинна, блюдущего законы Альджара, но пропадать надолго привычки не имел. Срочно организовали поиски, к которым подключили даже мукарибов: в конце концов, специи «Тава-Байят» покупали не только в лавках и на базарах Шамсита, они поставлялись и к столу чиновников, и шамситских богачей, и даже мавту-мукариб, начальник всего корпуса мукарибской гвардии ими не брезговал.
Поиски, к сожалению, не увенчались успехом. Все, что удалось выяснить властям, — сайиде ар Курзана в последний раз видели в кальянной на Дакун-Шари, где тот часто проводил время. Владелец «Альмут-Касар» признался, что сайиде провел у него вечер, как и обычно, а потом ушел посреди ночи с двумя молодыми гани. При этом ар Кавад не назвал ни их имен, ни даже примерно не описал их. Хотя в его заведение пускали лишь хорошо знакомых владельцу и проверенных представителей золотой молодежи и шамситской элиты, способных без раздумий оплачивать кусачие цены. Если бы за ар Кавадом не стояли серьезные люди, кальянщик наверняка оказался бы в городской темнице, где его допросили бы более настойчиво. Но такие люди имелись, поэтому поиски быстро свернули, а о пропавшем Кариме ар Курзане все бы позабыли.