— Тихо, кабанчик, — полушепотом проговорил оборотень. — Ты не хотеть лишнюю дырку в verdammt туше?
Эн-Ханзир энергично помотал вторым подбородком. Эндерн наклонился к его потному лицу.
— Сейчас мы мирно поговорим, а потом ты продолжишь набивать свой утробу. Но посмей только заорать, fett schwul, и я очень разозлюсь. Verstehst du… смекаешь?
Оборотень говорил тихо, внятно и спокойно, отчего эн-Ханзир почувствовал в голосе угрозу, от которой по спине пробежал мороз. Ракиб энергично закивал. Эндерн медленно отнял ладонь от его рта. Нож от шеи не убрал.
— Иностранец. Где он? — спросил он.
— Кто? — растерялся эн-Ханзир, косясь на лезвие ножа.
— Лаардиец. Полоумный. Приняли несколько дней назад. Вопит про Исби-Лин.
— Аааа… этот, — ракиб облизнул губы. — Он там.
— Где? — нахмурился Эндерн, кольнув острием шею.
Ракиб поднял глаза и закивал наверх.
— На третьем. В десятой.
Оборотень скривил лицо от злобы. В карих глазах проблеснула хищная желтизна. Ракиб беззвучно раскрыл рот, однако Эндерн моргнул — и глаза вернулись к нормальному состоянию.
— Verdammt nochmal! — зашипел он сквозь зубы.
— Но… но его там нет, — поспешно залепетал ракиб, испугавшись непонятного лая, который мог быть только проклятьями из самого Фара-Азлия. — Его увели. Альму-сирий. В пыточную на допрос.
Эндерн кисло усмехнулся, но взял себя в руки.
— Где она?
— Там. У арсенала.
Оборотень выпрямился. Приветливо улыбнулся, отстраняя нож, и потрепал ракиба по щеке.
— Ну, видеть, кабанчик? Не все так страшно. Бывай.
Эн-Ханзир недоверчиво и с опаской уставился, не веря, что тот уйдет просто так, но вдруг глупо собрал глаза в кучу от короткого удара рукоятью ножа в висок и упал широкой физиономией прямо в остывшую курицу. Эндерн злорадно усмехнулся, перекинул нож в левую руку и, раздраженно ворча, повозился с широким рукавом черного мундира, вернул оружие в щелкающие пружиной ножны на предплечье. Потом отщипнул от курицы кусочек зажаристой кожи, пожевал и брезгливо поморщился — слишком острая.
Караульный встретил на выходе с хитрой улыбкой.
— Ну? — спросил он.
Эндерн пожал плечами.
— Побежал подмываться.
Мукариб злорадно загоготал вполголоса, возясь с ключами.
Когда дверь за спиной захлопнулась, Эндерн прибавил шаг и почти побежал по коридору. Времени, когда очнется мубаи-ракиб или постовой обнаружит его в типичной застольной позе, было мало.
Из тюремного блока Эндерн вышел без особых проблем. Постовой вернул саблю и проводил его недоверчивым взглядом, однако ничего не сказал. Эндерн быстро пересек плац и внутренний двор крепости, никого не встретив на пути. Даже в таком охраняемом месте, как Тарак-Мутаби, на улицу ночью старались без лишней нужды не выходить. Исключение составляли только караульные на стенах и постах, однако они были далеко, а Эндерн держался в тени и передвигался почти бесшумно.
Пыточная, в которую переоборудовали давно не использующийся пороховой склад, находилась левее арсенала. С улицы дверь не охраняли.
Эндерн тихо приблизился, осторожно потянул за ручку — дверь была заперта, но издала предупреждающий металлический лязг засовов. Оборотень настороженно прислушался, прижался к двери, приложил ухо к холодному металлу, чувствуя легкую вибрацию, и вдруг пригнулся, сползая вниз. Скрежетнуло открывшееся смотровое окошко.
— Кто? — раздался голос караульного.
Эндерн замер, затаив дыхание, напряженно прислушиваясь к наступившей звенящей тишине. Караульный внимательно всмотрелся в темноту, но лишь недовольно фыркнул и захлопнул окошко.
Оборотень тихо выдохнул, выравнивая дыхание. Секунду поразмыслил и, не издав ни шороха, перебежал вприсядку к стене, к которой дверь крепилась петлями. Прижался к остывшему камню спиной, слившись с тенью. Встряхнул рукавом мундира, освобождая правую руку, и осторожно закрутил колесико пружинного механизма на ножнах почти у самого сгиба руки на три лишних оборота. Пошевелил кистью, оценивая жесткость пружины. А потом вежливо постучался в дверь.
— Кто? — вопросил караульный, сдвинув заслонку.
Ответа не последовало. Караульный со злостью закрыл окошко. Эндерн беззвучно рассмеялся и снова постучался.
Заслонка съехала почти сразу. Мукариб гневно сверкнул глазами на пустую темную улицу.
— Ну, кто там есть? — крикнул он.
Улица ответила тишиной. Окошко не закрылось.