Ему нужно найти девчонку. Пришло ее время.
Он покрыл себя речной грязью, чтобы врагам нелегко было заметить его. Смрад речного дна также мешал уловить его запах. Он знал эти вещи, не задумываясь о них. Они были неотъемлемой часть того, чем он являлся. Впечатались в основу его естества.
Он нашел то, что осталось от клана.
Что-то случилось. Все они спешно бежали и оставили его. Он нашел в реке сотни трупов. Столько, что он мог перейти реку, не замочив ноги. Он понял лишь, что они мертвы. Для него это мало что значило. Он не знал, что ген, который активировался в них, нашел свое воплощение в бездумной массовой миграции, в которой все - или почти все - бывшие жители города последовали зову дикой природы. Ушли в дикой спешке, топча и убивая друг друга. Каждый был охвачен необъяснимым желанием бежать, бежать и бежать, искать новые места кормления и гнездилища. Старые, раненные, слабые и больные очищались в процессе, их тела лежали повсюду. Другие продолжали бежать по полям и лесам, пока то, что было у них внутри, то, что толкало вперед, наконец, не иссякло.
И к тому времени в живых осталась лишь треть от их числа.
В ближайшие дни они перегруппируются и образуют племенные охотничьи отряды.
Луис не знал об этом. Такие вещи его не волновали. Он был заинтересован лишь в поиске пищи, крова, воды и, возможно, самки. Если у него будет первое, то появится и последнее. Ибо самки всегда появлялись, когда самец устраивал себе уютное логово.
Он шел по городу, помечая все мочой, чтобы другие чуяли его запах и запоминали.
Перешагивал через изувеченные трупы, рычал на объедающих их собак. Несколько людей копались в перевернутых мусорных баках. Он не обратил на них внимания. Ни на тех, что проходили мимо с отчетливой обезьяньей походкой. Отгоняя от лица мух, он видел лишь Гринлон, лежащий перед ним изуродованным, оскверненным трупом.
Следуя инстинктам и воспоминаниям, он нашел свой дом.
Стены были разрисованы дерьмом и кровью. В углу лежал труп и коллекция хороших ножей. Кто-то сделал из листьев, прутьев и ветвей уютное гнездо. Он будет спать в нем. Это будет его логово. Он чувствовал здесь какой-то очень знакомый запах. Запах женщины, с которой он лежал под овечьей шкурой. Она не волновала его.
Когда-то ее как-то звали, кожа у нее была гладкой, как шелк, а на вкус - сладкой, как мед...
Он стал изучать символы на стенах, нарисованные дерьмом и кровью. Почесал коросту на ноге, поразглядывал многочисленные раны, касаясь их и расковыривая до крови. Понюхал свои подмышки, промежность, полизал кончики пальцев и вспомнил про овечье поле. Он мало что помнил.
Девчонка.
Да, он помнил девчонку.
Она была молодой, зрелой и крепкой.
Она придет, да, он знал, что она придет. Возможно, даже сейчас она ищет его, как он искал ее на улицах. Он пометил своей мочой все столбы в городе. Его запах приведет ее сюда.
Почесывая зад, он стал что-то напевать. Поковырял в зубах, отыскивая застрявшие в них лакомые кусочки. Каждый напоминал ему о чем-то. Много не имело смысла. Он нашел под стулом кусок мяса. Он был старым, и его запах завораживал. Иногда, чем хуже что-то пахло, тем сильнее человеку хотелось поваляться в нем и попробовать его на вкус.
Он съел мясо, свернулся клубком в гнезде.
И уснул...
2
Он проснулся от запаха крови, богатого и насыщенного. Тот исходил от девчонки, стоящей над ним и смотрящей на него. Да, девчонки. Она нашла дорогу к нему. Он посмотрел на ее шоколадно-карие глаза, на округлости маленьких грудей, на бедра, на спутанные, цвета соломы волосы. Кожа у нее была покрыта засохшей кровью.
Он зарычал на нее.
Она облизнула пухлые губы, собрав языком слюну, и плюнула в него, чтобы он узнал ее запах. Он растер слюну между пальцев, понюхал ее, попробовал на вкус. Та была приятной и вкусной.
Это - девушка, которая жила в моем сердце. Она пришла сюда. Настало ее время.
Он поднялся на ноги и грубо обнял ее. Она принялась отбиваться и царапаться, и он бросил ее в гнездо. Помочился на нее, чтобы пометить своим запахом. Как только он сделал это, она приняла все, как есть, и прекратила сопротивление.
Он прыгнул на нее, зажал ей рот рукой, и она укусила ее. Он ударил ее, а она поцарапала его. Казалось, эта игра забавляла ее. Она смотрела на него, когда он раздвинул ей ноги и приготовился взять ее. Он проник в нее, и она ахнула, заскрипела зубами и зашипела на него. Именно об этом она мечтала, даже еще раньше, в те времена, которые она уже не помнила, она знала, что грезила об этом, хотела этого, чувствовала это в своей крови, пока это не стало частью ее. Жар, который начал кипеть еще раньше, но зажег ее только сейчас.