Вот только... это был не мистер Кеннинг.
Этот стоящий на заднем дворе человек был полностью голым и в крови. Но данный факт, казалось, совсем его не беспокоил. Он улыбался и что-то резал ножом. По его предплечью текла кровь и капала с локтя.
- Иди сюда, Мейси. У меня есть секрет, которым я хочу с тобой поделиться.
Мейси просто стоял, инстинктивное желание бежать переполняло ее. Она обошла изгородь, зная, что не должна это делать, но ей хотелось понять, насколько серьезна ситуация.
- Иди сюда, Мейси. Я не кусаюсь.
Хочу поделиться с тобой секретом.
Но Мейси отлично видела, в чем заключался его "секрет". На ветке яблони висела туша, и мистер Кеннинг был занят его потрошением. С освежеванного туловища лилась кровь. Не было никакого сомнения в том, что это такое. Даже если бы она не увидела лежащую на земле ярко-оранжевую шкуру, то все равно узнала бы пса. Он был подвешен за горло.
Мистер Кеннинг вонзил нож в торс и рассек плоть движением вверх. Внутренности Либби вывалились кровавой массой. Мистер Кеннинг стал разглядывать свой окровавленный кулак, в котором держал такой же окровавленный нож. Он понюхал его, затем лизнул.
- О, нет, - произнесла Мейси, и мир вокруг нее закружился. - О, нет... О, нет... О, нет...
Всю ее трясло, слезы катились из глаз, живот крутило от горячего, едкого смрада выпотрошенного пса.
Мистер Кеннинг продолжал улыбаться. В его ухмылке было что-то порочное и непристойное, какой-то звериный, неутолимый голод. Будто он хотел ее изнасиловать, а затем сожрать.
- Иди сюда, Мейси, - сказал он, его выпачканный в крови член торчал колом. - Я поделюсь с тобой моей добычей... если ты поделишься со мной чем-нибудь своим.
Мейси закричала и бросилась бежать. К счастью, он не стал ее преследовать. Крикнул лишь, чтобы она отправила к нему свою мать, продолжая при этом резать и кромсать пса. Мейси пронеслась сквозь изгородь Маубов, пересекла боковой двор Синклеров, затем перебежала через улицу к своему крыльцу.
Остановилась там, чтобы перевести дух и попытаться разобраться в ситуации. Все вокруг выглядело настолько нормально, что произошедшее с ней казалось какой-то нелепицей. Вдали раздался вой сирены, но это ничего не значило. Само по себе.
Мейси услышала шаги у себя за спиной.
Она резко развернулась, широко открыв глаза и разинув рот, готовая к чему угодно. В ее сторону шел мистер Ширз. Сосед. Но это был не тот мистер Ширз, которого она знала. Глаза у него были стеклянными, волосы взлохмачены. Рубашка порвана и вытащена из штанов, вся грудь в кровавых пятнах.
В руках он сжимал клюшку для гольфа и, судя по виду, был готов воспользоваться ею.
- Пожалуйста, - сказала Мейси. - Пожалуйста, не подходите ко мне...
Но мистер Ширз продолжал приближаться...
15
Мистер Чалмерс был не особенно рад тому, что они упустили девчонку. Когда мальчишки вернулись и сказали, что Мейси Мерчант ускользнула от них, он спустился с крыльца. Бросил газету и двинулся на них. Глаза у него были наполнены кипящей чернотой и блестели как у бешеной собаки.
- Я дал вам простое задание, черт бы вас побрал, - сказал он, вытаскивая ремень из штанов и щелкая им, - а вы его провалили.
Майк и Мэтт стояли, зная, что их сейчас будут наказывать, но даже не думали убегать. Они знали, что заслужили наказание. Поэтому остались стоять, когда ремень обрушился на них, ударил по лицам, вызвав острую и пронзительную боль. Они закричали, упали на колени, свернувшись калачиком, в то время, как ремень покрывал их спины болезненными рубцами.
- Чувствуете это, маленькие засранцы? Ничто не учит так хорошо, как это делает боль, - сказал им мистер Чалмерс, разглядывая свой ремень. Теперь он довольно ухмылялся, взгляд его насмешливых глаз был полон яда. - Вы двое должны прекратить вести себя, как маленькие мальчики. Это - война. Это - выживание. Когда я посылаю вас за чем-то, вы не должны возвращаться с пустыми руками. Другие соседи попытаются отнять то, что у нас есть, поэтому мы должны ударить первыми. Мы должны отнять то, что у них есть. Их женщин, еду, оружие. Понимаете? Понимаете? ПОНИМАЕТЕ, МАЛЬЧИКИ, МАТЬ ВАШУ?
Оба мальчишки были голыми, их лица были покрыты грязью и потом. Но их широко раскрытые глаза горели каким-то первобытным огнем. Мистер Чалмерс причинил им боль, и им, похоже, это понравилось. Боль, будто, освободила в них что-то, и они хотели еще.