Дальше, развернулась жуткая драма. Своей паукообразной лапкой, иерофант, беспорядочно указывал на девушек. Они вскакивали по очереди и молчали. Краснели, падали в обморок, тряслись в рыданиях и молились. Всего пять жертв поднял иерофант. Осыпал, их молчаливые головы, грозными проклятия. И расписал, доску цифрами ударов, которыми карается каждая ученица, не слушавшая его пресный рассказ.
После вынесенного приговора, учитель сел на трон. А разбитые повинницы, одна за другой, поникнув, стали выпрыгивать в окно.
Девушка не верила своим глазам. Она подошла к распахнутым створкам. А на земле уже безжизненно распластались, петь прекрасных бледных трупов. И струйки бурых ручейков растекались по асфальтным дорожкам.
Она обернулась на иерофанта. Он сидел, и ничего не видел, как ослеп. Его очки, заволокло, белой туманной пеленой. Иерофант не желал их протирать. Он упивался своей праведной миссией. Корона, на его голове, испуская треск, росла.
Колокол огласил конец урока. Собрав, в длинную струнку оставшихся учениц, он завел их в железную клетку темницы, и прикрыв дверь, ушёл. Узницы тихонько скрутились в комок, и помолившись, уснули.
Девушку не настигали грёзы. Уснуть, в своём сне, у неё не получилось. Она тихонько покинула темницу. Сердце стучало. Она брела по лабиринтам комнат, в поисках, палача в рясе. В одной из спален она увидела храпящую, коронованную голову, с паукообразными кистями. Иерофант, улыбаясь похрапывал, как будто и знать не знал, про расколотые головы, лежавшие у порога.
В душе, девушки проснулась дьявольская сущность. Цепкими лапками, она схватила учительскую палку и покинула спящие покои. Сердце глухо билось. Она скользила по лезвию коридора, обратно в темницу. По венам раскатывались пузырьки адреналина.
Девушка почувствовала знакомое растекание по телу. Так сползает туманный поводок. Который опять виртуозно был вскрыт, и теперь не сможет, сдавливающими объятиями, сломать ей хребет. Не заставит покорно плясать, под его праведную дудочку. Не зажмет её дьявольскую сущность, до оглушительного, разбитого вдребезги, тела.
Утро началось, как и всегда. Робкие послушницы ждали своего господина в рясе. Иерофант вошёл в размазанном обличие. Корона стекла с его головы. А главный инструмент, отбойным молотком, обучавший учениц, был утерян. У глупого палача с затуманенными очками, возомнившим себя вершителем судеб, из-под носа, дьявол, увёл топор.
По полу растекалась чёрная блестящая ряса, оголяя паукообразное существо, прятавшееся за ней. Девушка проснулась…
Глава 18. Вата иллюзий.
Любимым время препровождением было мечтать. Опускаться в глубинные океаны мыслей, захлестываться яркими мазками красок, рисовать сюжеты. Уединяться.
С каждым шагом по кругу девушка погружалась в грёзы. Плавала, по водам придуманных миров. Они захлестывали её с головой, взмывали к небесам и кружили, сильнее погружая, в воображаемые фильмы.
Волшебные грёзы везде настигали её, плавно обволакивали и не отпускали. Тормозили её деятельность, останавливали время и не давали от них проснуться.
Удерживать внимание на чем-либо, не представлялось возможным. Девушка будто плавала наяву. Растекалась в пространстве. Куда-то улетучивалось её сознание, придавая отрешенный и задумчивый вид. Облака иллюзий создавали рассеянность, иногда голова была будто розовой ватой. Не хотела открывать двери для чего-то нового, а лишь погружала в старые и знакомые, волшебные сказки. Которые крутились заезженной пластинкой, снова и снова по кругу.
Во время погружений и странствий по придуманным закоулкам, приятная нега растекалась по телу. Девушка была счастлива. Воображаемый мир, дымной скорлупой, защищал её от реальности.
Она купила холст и гуашь. Выплёскивала свой дивный сериал на бумажную ленту. Прозрачный космический поток, облекая в форму. Насыщая сочными, яркими оттенками, вдыхала в него жизнь. Застойная вода иллюзий, обрела течение. Муза вздымалась по волнам, то ныряя в глубь, на дно туманного океана, то стремительным прыжком, взрываясь наружу. Даруя, свежим бризом, брызги озарения. Радужная воронка, крутила сценарии, лепила лица, развешивала декорации. Заливая всё жирным соусом палитры, заполняла пустой холст.
Девушка была увлечена. Она дышала своим творчеством. Щекоткой разбегались по ней мурашки. Когда рождение обретали абстрактные и призрачный герои. Будто из дымного тумана, капелькой гуаши, превращаясь в свежую росу.
Карандашными штрихами, блеклые тени, нанизывались на твёрдый позвоночник, облачались в одежки, закипали разноцветной кровью. Пестрыми пятнами разбегались по периметру, потом виртуозно смешивались, плавно перетекая из одного эпизода в другой. Жизнь варилась приключениями, суетилась и пульсировала, открывая свой чарующий мир, на бумажном холсте.