Глава 23. Возвращение в дом.
Трупик лежал и смотрел на него большими кукольными глазами. Это был очаровательный, милый образ. Пушистые мягкие волосы, собранные в ленты и детская нежная кожа. Мартин не помнил, как давно, его сердце превратилось в каменную глыбу. Ему казалось, что с детства, он далёк от всего прекрасного и его тело, будто срубленное бревно, не способно к сочувствию. Это ещё один фактор который помогал толстокожему воину выживать, крушить и зверствовать, неся своим неугомонным, лютым образом горе и страдания, желая побед и адреналина, достигая и завоевывая медали, обратной стороной которых были горы разрушений. Мартин жил и дышал, воюя.
Раскромсав маленькое тела на кусочки, он вырыл ямку для костра и долго жарил, томил, кусочки мясо. А потом ел, никак не в силах насытиться.
К вечеру он лёг на поляну и дышал. Когда он ничего не делал, ему становилось жутко страшно. Вражеский лес, вражеская деревня. Сколько он ещё продержаться? И что же ему делать. Состояние смертельной безысходности, жуткий страх расправы и адский невыносимый, пожирающий, тревожный фон. И это холодное оцепенение, которое так приятно перед боем и так мучительно в бездействии. Дьявол внутри кололся своим мохнатым брюшком и накручивал кишки на кулак, создавая изматывающее, паническое настроение.
Под волной накрывающего страха, Мартин решил действовать и вернуться в покрытый мраком, жёлтый домик за вторым убиенным телом и за продовольствием. Голод дикого зверя, который он испытал первые два дня в лесу, заставлял делать запасы. Для того что бы жить и дышать. Запасы были гарантом хоть какой-то безопасности. Когда он ел, он чувствовал комфорт и умиротворение, как маленький ребёнок в заботливой колыбели. Он чувствовал, что сила и энергия разливается по телу, заполняясь жаждой жизни. Тело крепнет и покрывается защитным панцирем толстокожести, кулаки наливаются кровью и в нем оживает бесстрашный палач.
Возвращение в жёлтый домик было опасно. Вдруг жители заметили следы убийств и уже в поисках появившегося маньяка. Но желания куда – то деть раздражавшую его тревогу, не покидало Мартина. В стремлениях он чувствовал дыхание жизни, а в бездействии дыхании смерти. Он сделал шаг на тропу к полю. Трещали сверчки, дорогу покрывала темнота, в воздухе повис сладкий, томный цветочный запах.
Мартин закоулками и огородами вышел к заброшенной хате. Добрался до покосившегося сарая и заглянул внутрь. Сердце стучало, как барабан. Но тишина, царившая вокруг домика, намекнула что его разбой остался незамеченным. Он увидел, распластавшееся тело в косынке. Подцепив его за ноги, он вернулся в свое лесное убежище.
Всю ночь он кромсал тело на части, делая мясные заготовки, так как совсем не мог уснуть. Работа палача его отвлекала. Он чувствовал себя хищным волком, который не должен думать не о чем, кроме еды и сегодняшнем дне. Что будет завтра предположить невозможно. Сырые кусочки мяса, он обмотал в простыню и закопал в землю. Светало. Запахло росой. Показалась дымка тумана. И пение ангелочков. Убиенные души трубили воскресные песни. Сколько их освободил Мартин из сковывающего оковами тела? Не счесть. И почему он сам так боится полёта в небесные своды, где страшный суд и освобождение, от бренных земных забот, сырых ночей, грязи, боли и голода? Колючей проволокой заворочился дьявол внутри, царапая в кровь сердце своими когтями, насмехаясь над Мартином и запуская карусель адовых картинок.
Мартин вернулся под крыло упавшего дуба, под которым всегда дремал, чувствуя его мощную, могучую, опекающую защиту.
На следующий день, он опять наведался в жёлтый домик, как маньяк. Трех курей, которые там жили он убил и отнёс в лесную чащу, так же набрав целую простыню овощей и злаков. Больше в домике продовольствия не было. Мартин покинул его навсегда.
Глава 24. Последние дни.
Так прошла неделя. Мартин жил в адском страхе. Он боялся каждого шороха куста. Его тело дрожало оцепенением. Он покрылся илом и грязью. Запасы кончились. Силы покидали истерзанное бессоными ночами, комарами и ужасом тело. Мартин бил себя по щекам и заставлял не сдаваться. Но жизнь по ниточке уходила из него, и причина была вовсе не в усталости дикой жизни лесника, а в отчаянии. Он совершенно не знал, как выбраться из этого тупика деревьев. Которые в один момент укрыли его в своих зарослях, а теперь стягивали будто в клетку. Он прекрасно понимал, что дальше так невозможно и скоро начнутся холода. Что ему нужно выйти в люди и будь что будет. Это была бы его самоличная казнь, а возможно спасение. Он совершенно не мог представить, что люди которых он терзал и мучил ради медалей, могут его принять. Но откладывать смертные муки, было ещё страшнее. Мартину казалось, что пока в нем есть силы, он выдержит любые пытки. Но голодный скелет, превратит его жалкую жертву. Он считал, что самое страшное, это потеря достоинства, которое непременно придёт с бессилием. Будто панцирь толстокожести слезет с его окостеневшего, измученного тела и он станет уязвим и беззащитен, как ребёнок.