Острыми яростными рывками пытаясь избавится от него, она тут же наступает на дьявольскую занозу, и стремглав летит вниз, в глубокую бездну тревожных пугающих мыслей. Так же актрисы, бросками бегущие из ада, попадают, в расставленные сети, теряя силы, веру и желания. Потушив глаза, смиренно возвращаются на дно болота. Липкие слюни дьявола, ни одно жертву, просто так не выпускают из клейкого водоворота. Он расставляет ловушки, провоцирует, разбрызгивает сладкие приманки и ещё сильнее заманивает бегущую невольницу обратно в ил.
Такие правила игры. Дьявола не выиграть в карты, трясущимися руками. Девушка училась у Ужа хладнокровию.
Глава 15 Большой заговор
Дьявол аплодировал! валился с хохота, разбрызгивал липкую слюну и заикаясь катался в пыли, измазав толстое мохнатое брюшко. Пританцовывал и упивался! Упивался своей ловко придуманный ловушкой!
Театр сверкал, разносились красочные одежды, горели туманным взором, притухшие лампады. Прокуренный воздух расслаблял, лилось шампанское, переливались красно-чёрными оборками рюши актрис. Суета и праздник. Полумрак приглушал все изъяны, выпукло штрихуя формы, превращая всех актрис, в прекрасные фарфоровые статуэтки. Пятничный вечер ускорял беготню, разбрасывал хлопушка и яркий хохот, напором лил конфеты. Тела актрис сочилась кровавыми мозолями и всё больше пьянели.
Под крик петухов вся нечисть шатаясь расползалась по норам, актрисы ободранными куклами валились на кровати прижимая к скулящим сердцам мешочки монеток конфет.
В спящие ушки дьявол лил вязкую смоленную жидкость, кормя своих маленьких проворных детишек. Раздувая их аппетиты, превращая их тела в жирные чёрные шарики, обрамлённые шустрыми ножками.
На утро сытые паучки кипели, варили бездонные котлы жадных мыслей, в головах у выспавшихся актрис. Под утренний кофе из журналов и газет, из музыкальных приёмников лилась сладкая песня рекламных роликов. Паучки затягивали её липками лапками, пропускали через ушко, иллюзорную верёвочку и вязали сказочные небылицы.
Ряд за рядом, в извилины сонных актрис, вплеталась череда рекламных безделушек. Манящими узорами и россыпью искрящего бисера, цепляя внимание. Вагончики, забитые разноцветным хламом, неслись по рельсам извилин. Испуская пронзительный свист, пробуждающий щемящее желание, слить в бездну конфеты.
Актрисы почёсывали макушки. Исколотые сердца ныли, пульсировали острой болью, напоминая о вчерашнем ударном кипении. Пальчики, горели красным пузырчатым огнём и сползали лепестками кожи. Пустые яблоки глаз, пронизывали веточки алых сосудов. Актрисы были утомленны и растрёпаны.
Они рьяно желали раскормиться. Забить живые пробоины, алмазными затычками. Нахлебаться сахарных ликёров, заглушавших горький яд на дне желудка. Череда желанных товаров рисовалась у них перед глазами. Шёпот дьявола раскрашивал их яркими красками, поливал сладкой глазурью, оборачивал в блестящую игривую обёртку. Призывал, мёртвым пластмассовым пойлом, насытить обескровленные зудящие раны.
Актрисы, разбегались на шумную ярмарку. Одурманенные рекламными песнями. Они потрошили свои мешочки, раскидывали вправо и влево монетки конфет. Кружащая карусель цветов, радостные зазывалы в звериных костюмах и веселящая музыка из динамика. Ярмарка, водила хороводы, дышала карнавалом и праздником. Гирлянды и шершавые фантики костюмов, восковые помады и шелковистые пудры, цветочные пирамидки с духами и янтарные бусины браслетов. Огромная палитра для выбора разрасталась перед затуманенным взором. Искушала и покоряла, дранные сердца, вытрясала до последней конфетки их мешочки.
Дырявые пробоины плоти забились нарядными пробками. В головах булькали пузырьки игристого вина. Опьяненные и ликующее, актрисы несли уставшие ноги обратно в дьявольский театр. Разменивать кусочки тел, на сладкие конфетные запасы. Наполнять ими исхудавшие мешочки и снова разбрызгивать их на торговых рядах. И так по новой. Дьявол крутил повторяющееся колесо сюжетов, превращая жизнь своих марионеток в нескончаемый изматывающий карнавал соблазнов.
На следующий день головы девушек трезвели, и гудели от вчерашней карусели. Разноцветные обновки теряли свой лоск и блеск, превращались в черепки и неуклюже валились в шкаф, поедать пыль. Пробки иссыхались и с глухим стуком покидали пробоины.
Раны опять кровоточили и пекли. Сердца бились в безмолвном плаче. Вывернутые на изнанку мешки, угнетали, разжигали искорки злой ненависти к карнавальным искусителям. Которые так легко вскружили голову и проглотили весь достаток. Порочный круг, течением нёс жертву, в свою водоворонку.