Женщины переглянулись. Теперь, при свете, они почувствовали, что ужас потихоньку отступает…
Но которая из двух наберется смелости подойти к окну, поднять штору, отодвинуть занавеску, выглянуть на улицу? Они смотрят друг на друга, видят страх в глазах друг у друга, страх, затаившийся в каждой, как прожорливый зверь…
В этот момент с лестницы донесся шум и стук в дверь.
Мертвенно бледная г-жа Пети-Аве опустилась на стул, чтобы не упасть.
Стук стал громче, они услышали голос за дверью:
— Это я, госпожа! Откройте!..
Голос Луизы.
— Иду, — откликнулась галантерейщица.
Она встала и, опираясь о мебель, добралась до двери, повернула ключ в замке.
Тощий силуэт Луизы Боске появился в сумраке, заполнявшем лестничную площадку. Девушка набросила на плечи уродливую черную шаль, на ногах у нее тапки, прядь волос закрыла один глаз.
— Сударыня… — начала Луиза.
— Уб… Опять убийство, да? — заикаясь, произнесла галантерейщица.
— Боюсь, да, сударыня. Я видела через окно что-то черное на дороге перед домом…
Репортеры, отправленные в Сент-Круа крупными ежедневными газетами Брюсселя и даже Парижа, газетами Брюгге, О стенда и др., устроили штаб-квартиру в большом зале Белой Лошади.
Здесь-то, на мраморных столиках, они торопливо строчили сенсационные статьи, с качала недели будоражившие общественное мнение. Это из почтового отделения напротив гостиницы они их отправляли телеграфом или заказным письмом, если только не передавали по телефону…
Этим вечером здесь царило оживление, нарастающее с каждым днем вместе с числом репортеров, отправляемых на место действия. Лепомм, хозяин гостиницы-кафе, слегка растерянно переходил от стола к столу, сожалея в глубине души о прежних спокойных игроках в бридж.
Уже половика одиннадцатого, а один из «этих господ» все еще работал. Он заканчивал статью. Изложив факты, он приступил к размышлениям и личным соображениям, давая волю вдохновению, щедро подогреваемому повторным поглощением пинтэля:
«Ужас царит в деревне, и даже дневной свет отступает в бессилии, не имея власти рассеять его образы. Люди бросают друг на друга косые взгляды, задают себе вопросы, на которые, как известно, никто не может ответить: «Кто убийца? Кто станет жертвой завтра?»
А эта ночь, будет ли она отмечена новым убийством? С дрожью задают себе этот вопрос обитатели Сент-Круа, ожидая, когда же окно окрасится светом зари».
Дверь кафе распахнулась, воцарился невообразимый шум. «Еще один!» — заорал кто-то.
Через час тот же журналист, сидя за тем же столиком, старательно дополнял свой «шедевр»:
«Новое убийство, совершено здесь. Задушена пятая жертва! Сегодня этим несчастным оказался молодой человек, г-н Юбер Пеллериан, который, что особенно драматично, накануне отпраздновал помолвку».
XXII. Берегитесь сумасшедшего
— Видите ли, — сказал Себ, — предполагаемый автор романа, вдохновлявшийся вчера этим кровавым делом, сегодня был бы вынужден изменить конец под влиянием нового поворота событий…
— Да? Почему? — спросил Анон.
— Учитель Маскаре, как избранник нашей героини (вы знаете, в деревне вроде Сент-Круа такие новости распространяются быстро!), становится героем романа, в некотором роде воплощением добра и красоты, тогда как его соперник, Пеллериан, обречен на роль предателя, то есть убийцы…
— Но…
— Но Пеллериан убит. Из виновного он перенесен в ряд жертв, и придется нашему невезучему автору поискать другого убийцу… В общем, тем лучше, так как первое решение отдавало банальностью, его слишком часто использовали романисты, тогда как второе, которое я теперь предвижу, мне кажется оригинальным.
— Оставьте таинственность! — взмолился заместитель королевского прокурора. — Себ, вы можете мне сказать, что обнаружили относительно убийцы?
Инспектор набил свою трубку.
— Пожалуйста, — ответил он, скрестив ноги и откидываясь в кресле.
— Поймем для начала, что движет убийцей… Что это, убийства ради выгоды, из ревности? Идет ли речь о мести, шантаже?.. Все подобные предположения отпадают из-за полной несхожести жертв. Между ними ни малейшей связи. Допустим, мы нашли причину убийства Виру, узнав, что он ухаживал за женой Лабара, хотел бежать с ней, что портной угрожал коммивояжеру смертью. В этом случае повод ясен — убийство из ревности. Перейдем ко второму убийству, аптекаря. Мы можем выбирать между двумя причинами, и сейчас я вам докажу несостоятельность той и другой…
Себ раскурил трубку и продолжил: