Люсиль покосилась на Шарпа и вновь уткнулась в шитьё.
— Армия не ответила вам ничего определённого? — недоверчиво переспросил Шарп.
— Почему же, ответила! С военной чёткостью и прямотой: возможно, вполне вероятно, скорее всего, дон Блаз мёртв. Тело не найдено, поэтому факт смерти трудно доказуем.
Донна Луиза зло пожаловалась, что вместо помощи ей король Фердинанд заказал заупокойную мессу по дону Блазу, и был очень обижен отказом графини присутствовать на панихиде. Сердце не могло обмануть донну Луизу: её муж жив.
— Он томится в неволе где-то. Говорят, в чилийских джунглях живут племена язычников, обращающих в рабов всех попадающих к ним в лапы христиан. Чили — ужасная страна. Там в горах полно карликов, великанов, а мятежники для пополнения своей армии выкупают разное отребье из тюрем Европы.
Люсиль сочувствующе покачала головой, а вот Шарпа россказни о язычниках с карликами насторожили. В послевоенные годы он встречал немало женщин, так же фанатично верящих в то, что их сын, муж, брат или любовник живы. Имея чаще всего на руках похоронку, несчастные полагали, что власти ошиблись, их любимый заточён в глухой испанской или русской деревне, а то и вовсе продан в заморские колонии. На самом деле бедняга давно сгнил в земле, но переубеждать женщин Шарп не пытался, ибо эта горькая вера — единственное, что им оставалось. Донну Луизу стрелок тоже переубеждать не стал, а поинтересовался, много ли у дона Блаза было сторонников в Чили.
— Он честный, а честных не любят. С первого дня дон Блаз объявил войну казнокрадам, и, кстати, в Пуэрто-Круцеро ехал не просто так. О продажности тамошнего губернатора ходят легенды. Естественно, отношения с доном Блазом у него не заладились. Есть шепоток, что капитан-генерал собрал доказательства преступлений чиновника и ехал в Пуэрто-Круцеро уличить негодяя.
А это значило, устало подумал Шарп, что дон Блаз был обречён вести войну на два фронта: против мерзавцев в собственных рядах и против мятежников, занявших Сантьяго и оттяпавших у короля южную половину страны. Без сомнения, граф Моуроморто обладал талантом военачальника, достаточным, чтобы прищемить хвост бунтовщикам; но тот дон Блаз, которого знал Шарп, был слишком порядочен, чтобы успешно противостоять спевшейся шайке казнокрадов и интриганов.
— Не может ли статься, — осторожно начал Шарп, — что на дона Блаза покушался кто-то из своих?
Донна Луиза поняла его:
— Не просто «возможно». Всё указывает на это, но доказательств нет.
Шарп крякнул. То, что логически вытекало из слов донны Луизы, не утешало:
— Если дона Блаза убили свои, они не заинтересованы в том, чтобы обстоятельства его гибели стали известны. Скорее всего, вы никогда не узнаете, что произошло с вашим мужем.
Донна Луиза, похоже, пропустила фразу Шарпа мимо ушей. Основа веры — чувства, веру не поколебать доводами разума.
— Хотите, я напишу испанским властям? — предложил Шарп, — А лучше, попрошу герцога Веллингтона. У него есть связи при испанском дворе.
— И что? — с вызовом осведомилась донна Луиза, — По-вашему, у испанской фамилии Моуроморто связей меньше, чем у британского герцога?! Результат вам известен. Мне не нужны связи. Мне нужна правда.
Она помолчала и, глубоко вдохнув, выпалила:
— Я хочу просить вас поехать в Чили и найти мне эту правду!
Глаза Люсиль широко распахнулись от удивления, а Шарп на миг онемел. В ветвях вязов, росших на краю сада за рвом, шумно ссорились грачи. Между сыроварней и конским каштаном взмыла ласточка, рассекая воздух крыльями-саблями.
Стрелок прокашлялся и мягко спросил:
— Мне кажется, что разыскать дона Блаза удобнее и проще кому-то из его друзей или соратников, находящихся в Чили?
Люсиль, согласная с мужем, кивнула.
— Помощников моего мужа отослали в Испанию или разогнали по глухим гарнизонам. Те, кто зовут себя «друзьями» моего мужа, с удовольствием берут у меня деньги и кормят взамен заведомой ложью, лишь бы не иссякал золотой ручеёк. Кроме того, ни с первыми, ни со вторыми мятежники не станут говорить.
— А со мной станут?
— Вы — не испанец. От вас им нет смысла таиться, и, по крайней мере, если засада — их рук дело, вам о ней поведают с гордостью.
В свете сказанного ранее причастность повстанцев к исчезновению дона Блаза вызывала у Шарпа сомнения.
— О человеке, грешки которого собирался разоблачать дон Блаз, вам что-нибудь известно, кроме того, что он губернатор этого…
— Пуэрто-Круцеро. Но Мигель Батиста — не губернатор Пуэрто-Круцеро. Он — новый капитан-генерал Чили. — в голосе гостьи звучали горечь и отвращение, — Он прислал мне письмо, полное соболезнований, очень уж витиеватых, чтобы быть искренними. Батиста ненавидел дона Блаза и в помощь мне пальцем не шевельнёт.