Мег снова сделала паузу.
Фентон ощутил, как его лицо исказилось от бешеного гнева; тьма заволокла его зрение, разум и душу. Обеими руками он поднял над головой тяжелый стул, словно тот был сделан из фанеры, явно намереваясь размозжить им голову Мег Йорк.
Впервые испугавшись по-настоящему, Мег завизжала, отскочила и опустилась на четвереньки, так что волосы полностью закрыли ей лицо. Пальцы с длинными ногтями подняли тучи пыли с яркого ковра.
Жизнь ей спасло то, что сэр Ник питал к ней слишком сильную страсть, чтобы убить, а профессор Фентон, словно с усилиями удерживающий крышку гроба, откуда рвалась наружу душа сэра Ника, почувствовал, что борьба прекратилась, и позволил крышке захлопнуться.
Руки и ноги Фентона дрожали, когда он опустил стул на пол. Внутри он ощущал тошноту. Заметив в зеркале собственное смертельно-бледное лицо с изогнутыми черными бровями и тонкой линией усов, Фентон не узнал себя и стал дико озираться в поисках постороннего. Наконец он начал успокаиваться.
— Надеюсь, я не испугал вас, мадам? — хрипло осведомился профессор у Лидии, а не у Мег.
— Только немного, — ответила Лидия. — Вы отошлете ее?
За спиной Фентона послышалось тихое насмешливое хихиканье.
Мег, все еще стоя на четвереньках между столом и кроватью, посмотрела на него сквозь пряди черных волос, прищурившись и усмехаясь плотно сжатым ртом. Он понимал, что, за исключением краткого момента испуга, эта царственная потаскуха наслаждалась происходящим.
Фентон направился к двери, справедливо считая, что перенес более чем достаточно испытаний для одной ночи.
— Все будет, как вы желаете, — сказал он Лидии, положив руку на ее обнаженное плечо. — Но… не сейчас. Этой ночью, дорогая мадам, я буду спать один. Мне надо подумать о будущем. Так что, — закончил он, стоя на пороге, — доброй ночи вам обеим.
Хотя Фентон захлопнул за собой дверь, он забыл о деревянном запоре. Дверь вновь приоткрылась на дюйм, пропуская бледную вертикальную полоску света в темный коридор. На полпути к собственной спальне Фентон прислонил голову к стенной панели, пытаясь собраться с мыслями.
Дважды за эту ночь сэр Ник почти, если не полностью, одержал над ним верх. И не только при помощи гнева. Дьявол (которого в дальнейшем не следует недооценивать) из осторожности упомянул только гнев, обойдя молчанием физическое влечение, каким-то непостижимым образом связанное с гневом и не уступающее ему в силе. Но физическое влечение подразумевалось само собой — оно становится автоматическим при двадцатишестилетнем возрасте и крепком здоровье.
Фентон начинал понимать характер сэра Ника, Испытывая страсть к Мег Йорк, он не мог прогнать ее или причинить ей вред. Однако сэр Ник не мог так поступить и с женой, которую по-своему любил. Может ли справиться с подобной ситуацией мужчина в возрасте пятидесяти восьми лет? А так как это еще не возраст дряхлого старика, то хочет ли Фентон с ней справиться? Он с ужасом ощутил, что в глубине души разделяет чувства сэра Ника, хотя и обещал избавиться от Мег на следующий день.
Однако его подлинная проблема заключалась не в этом, а в аккуратном манускрипте Джайлса Коллинса.
Ровно через месяц, если ему не удастся это предотвратить, Лидия должна погибнуть от яда. Жертвой была она. А лицом, которое он давно подозревал в убийстве, благодаря определенным указаниям в рукописи, являлась Мег Йорк!
Скрипя кожаными туфлями, Фентон двинулся к двери своей спальни.
Глава 3. Лидия в коричневом и яд
Проснувшись на следующее утро, Фентон не испытывал ощущения, как будто он спит, а сразу же понял, где находится.
Тусклый утренний свет проникал сквозь полог кровати, вновь плотно задвинутый и усиливавший неприятный запах в комнате. Однако Фентон редко чувствовал себя таким счастливым и бодрым. Напрягая мускулы под ночным халатом, он глубоко втягивал воздух в легкие.
Удивительно, когда испытываешь ощущение такой свежести в пятьдесят… нет, ведь ему только двадцать шесть! Ночные беспокойства казались ему легкими как перышко. Вышвырнуть Мег из дома и спасти жизнь Лидии — что может быть проще?
Даже если Мег невиновна, все равно, скатертью ей дорога!
— Мир, плоть и дьявол, — пробормотал профессор Фентон. — Я бросил вызов всем троим, — он улыбнулся. — Однако, «Si la jeunesse savait, si la vieillesse pouvait»15, а так как во мне сочетаются молодость и старость, то я имею шанс выйти победителем.
Внезапно кто-то резко отодвинул полог с левой стороны.
В отверстии стоял худой низкорослый человек в темном костюме хорошего покроя и шелковых чулках. Чтобы определить его личность, Фентону оказалось достаточным вспомнить гравюру.
Это был Джайлс Коллинс, слуга и секретарь сэра Ника. Его ярко-рыжие волосы торчали ежиком над длинной и тощей физиономией, как у пуританина16, однако в глазах и складке рта ощущалось нечто порочное. Природная наглость нередко побуждала его дерзить хозяину, правда, до известных пределов. В то же время, как Фентон знал не из рукописи Джайлса, а из других источников, он был во всех отношениях преданным слугой.
— Доброго вам утра, сэр и хозяин, — подобострастно произнес Джайлс.
Перевернувшись на другой бок, Фентон быстро продумал фразы и тон, которые ему следовало использовать.
— Привет, проклятый мошенник! — проворчал он, абсолютно верно воссоздавая утреннюю манеру разговора сэра Ника. — Уже явился приставать со своими делами?
— Да, и с вашими тоже. Вижу, что вчера вечером вы опять надрались. И почему вы не одеваете нормальную ночную рубашку, даже когда я ее для вас приготовлю?
— Она чертовски неудобна.
— В некоторых отношениях, безусловно, — согласился Джайлс, насмешливо улыбаясь. — Ох уж эти леди! Конечно, когда мадам Йорк… — последовало подробное и весьма пикантное описание действий упомянутой дамы, которое нет нужды здесь воспроизводить.
— Придержи язык, черт бы тебя побрал!
Рыжеволосый Джайлс сжался, словно воздушный шар, который проткнули иглой, и казался оскорбленным.
— Ну-ну, — буркнул Фентон. — Я не хотел тебя обидеть.
— А я хотел только верно служить вам, сэр, — льстиво ответил Джайлс.
— Что касается шлюхи по имени Мэгдален Йорк, то она оставит этот дом, как только мы сможем найти для нее карету. Куда она отправится, меня не заботит. Я с ней покончил, понятно?
Фентон умолк, видя, что Джайлс, склонив набок свою пуританскую физиономию, устремил на него взгляд, который нельзя было назвать ни льстивым, ни дерзким.
— Что теперь беспокоит тебя, Джайлс?
— Ничего, сэр, — ответил Джайлс. — Просто те же слова я неоднократно слышал от вас и раньше.
Фентон сел в постели. Джайлс неслышно шагнул к столу у изголовья, где черный парик, заново причесанный и завитый, по-прежнему стоял на подставке. Рядом с ним теперь находился тяжелый серебряный поднос с серебряной чашкой; наполненной горячим шоколадом.
Подняв поднос, Джайлс искусно поместил его на колени Фентону. Столь же проворно он отодвинул остальные занавесы, прикрепив их петлями к шестам в ногах кровати. Фентон, потягивая шоколад, украдкой оглядывал комнату.
В окне сзади он мог видеть только клочок серого неба и колеблемые ветром верхушки деревьев. Оконные портьеры из красно-белой парчи были раздвинуты. Восточный ковер на полу играл такими яркими красками, что Фентон зажмурил глаза. Тяжеловесная дубовая мебель не вносила радости в обстановку. Профессору казалось, что низкий потолок и стены с коричневыми панелями сдавливают его со всех сторон.
Он недовольно морщился над шоколадом, отличавшимся резким и приторным вкусом, однако молодое горло способно проглотить все что угодно. Джайлс внимательно наблюдал за ним.
16
Пуритане (от лат puritas — чистота) — последователи кальвинизма в Англии XVI-XVIII вв; выступали за углубление реформации, проповедовали строгость нравов.