Чемберлен планировал, что эта встреча станет как бы капканом, с помощью которого можно будет разрушить тот невозмутимый фасад, за которым скрывался Холмс, и был прямо-таки поражен способностью Холмса сохранять безмятежную беззаботность, несмотря на злобный настрой присутствующих. Чемберлен объявил Холмсу, что его общая задолженность всем собравшимся в его офисе кредиторам составляет как минимум 50 000 долларов.
Холмс воспринял это заявление спокойно, выражение его лица оставалось по-прежнему смиренным. Он понимал их озабоченность. Он признал, что допустил промахи в бизнесе. Его амбиции были несоизмеримы с его возможностями расплатиться по долгам. Все было бы прекрасно, все долги были бы погашены, если бы не паника 1893 года, которая разорила его и повергла в прах его надежды, так же как и надежды неисчислимого количества других бизнесменов в Чикаго, да и по всей стране.
Невероятно, но Чемберлен видел, что некоторые из кредиторов сочувственно кивали головами.
Глаза Холмса наполнились слезами. Он принес кредиторам свои глубочайшие и самые искренние извинения. А потом он предложил решение: он оплатит долги, передав собравшейся здесь группе закладную, обеспеченную различной собственностью, находящейся в его владении.
Услышав это, Чемберлен едва не рассмеялся, но один из присутствующих адвокатов настоятельно советовал кредиторам принять предложение Холмса. Чемберлен поразился, видя, что фальшивое раскаяние Холмса, казалось, разжалобило кредиторов. А ведь еще за несколько минут до этого кредиторы настаивали на том, чтобы детектив арестовал Холмса, как только тот войдет в офис. И вот теперь они хотели обсудить, что будет дальше.
Чемберлен велел Холмсу пройти в соседнюю комнату.
Холмс повиновался и покорно ждал решения кредиторов.
А встреча продолжалась, и обстановка становилась все более накаленной – адвокат, который прежде хотел принять закладную Холмса, вышел из офиса Чемберлена и прошел в комнату, где сидел Холмс, якобы для того, чтобы глотком воды промочить горло. Между ним и Холмсом состоялся разговор. Что произошло потом, не совсем понятно. Чемберлен позже утверждал, что этого адвоката настолько разозлило его требование категорически отклонить все предложенное Холмсом, что он поставил Холмса перед фактом: кредиторы снова склоняются к тому, чтобы его арестовать. Впрочем, нельзя исключить возможности того, что Холмс попросту предложил адвокату денег за эту информацию или пустил в ход свое фальшивое раскаяние и слезливое сожаление, которыми и склонил адвоката к тому, чтобы привести кредиторов к консенсусу.
После их беседы адвокат вернулся в кабинет, где проходила встреча.
А Холмс сбежал.
Вскоре после этого он направился в Форт-Уэрт, штат Техас, чтобы как можно лучше воспользоваться землей Минни Вильямс. У него были свои планы в отношении этого земельного участка. Он продаст часть земли, а на оставшейся построит трехэтажное здание, точную копию своего дома в Энглвуде. Пока суд да дело, он будет использовать эту землю в качестве залога для кредитов и для займов, взятых под расписку. Он предвкушал, что его ждет процветающая и приятная жизнь, которая продлится, по крайней мере, до тех пор, пока не настанет время перебираться в другой город. Он пригласил в гости своего подельника Бенджамина Питзела и свою новую невесту, миниатюрную и симпатичную мисс Джорджиану Йок. Перед самым отъездом из Чикаго Холмс получил страховой полис компании «Фиделити мьючуал лайф ассосиэйшн оф Филаделфиа», застраховав жизнь Питзела на 10 000 долларов.
Сумерки
В течение всего октября посещаемость выставки сильно увеличилась, поскольку все больше людей понимали, что времени на то, чтобы полюбоваться Белым городом, остается все меньше. 22 октября число платных посетителей составило 138 011 человек. Всего двумя днями раньше оно составило 244 127 человек. Теперь подъем на Колесе Ферриса ежедневно совершали двадцать тысяч человек, на 80 процентов больше, чем в начале месяца. Все надеялись, что число посетителей будет продолжать расти и ко дню церемонии закрытия выставки, назначенному на 30 октября, оно превзойдет рекордное число, зафиксированное в День Чикаго.
Для того чтобы привлечь как можно больше посетителей в заключительный период работы выставки, Фрэнк Миллет решил каждый день сделать праздничным: с музыкой, речами, фейерверками и высадкой самого «Колумба» из полномасштабных копий «Ниньи», «Пинты» и «Санта-Марии», построенных в Испании для выставки. Миллет нанял актеров, исполнявших роли Колумба и его капитанов; команды состояли из матросов, которые привели каравеллы в Чикаго. Миллет договорился с павильоном «Садоводство и огородничество» о временной аренде тропических растений и деревьев и о размещении их на берегу озера. Он планировал также засыпать прибрежную полосу опавшими листьями дубов и кленов, чтобы подчеркнуть тот важный факт, что Колумб причалил к берегу осенью, невзирая на то, что живые пальмовые листья были совершенно не похожи на мертвые опавшие листья местных деревьев. Сойдя на берег, Колумб должен был воткнуть свою шпагу в землю и объявить Новый Свет владением Испании, а его люди в это время, расположившись вокруг него, приняли позы и придали своим лицам такие выражения, которые в точности соответствовали тому, что было изображено на двухцентовой почтовой открытке, выпущенной в честь открытия Колумба. А при этом, как писала «Трибюн», индейцы, нанятые для участия в шоу Буффало Билла и других ярмарочных представлениях, «внимательно и настороженно взирали» на высадившуюся группу, издавали тревожные беспорядочные крики и бегали «взад-вперед» по берегу. Этот сценарий, по замыслу Миллета, должен был перенести посетителей выставки «на 400 лет назад» – несмотря на то, что испанские каравеллы тащили к берегу паровые буксиры.