Самое большое достижение выставки заключалось в том, что она изменила отношение американцев к своим городам и их архитекторам. Она заставила всю Америку – не только богатое архитектурное сословие – думать о городах так, как они раньше никогда не думали. Элиу Рут [227] сказал, что выставка вывела «наших людей из пустыни, где не было ничего, кроме банальностей, к новым идеям архитектурной красоты и к благородству». Генри Демарест Ллойд [228] видел в ней своего рода инструмент, открывающий широким массам американцев «возможности общественной красоты, коммунальные услуги и гармонию, о которых они раньше не могли даже и мечтать. Подобное видение мира раньше никоим образом не могло войти в прозаическую рутину их жизни, где не было ничего, кроме изнурительной работы; но теперь его влияние будет чувствоваться и отражаться на их развитии и в третьем, и в четвертом поколениях». Прошедшая выставка научила мужчин и женщин, не знавших ничего, кроме нужды, осознавать, что города не должны быть темными, грязными и небезопасными бастионами, где властвует только прагматизм. Они могут быть еще и красивыми.
Уильям Стид сразу же понял, какой силой обладает выставка. Вид Белого города и его глубокое отличие от Черного города побудили его написать «Приходил ли Христос в Чикаго», книгу, которую часто считают первым шагом движения Город Прекрасный [229], целью которого было возвысить американские города до уровня великих городов Европы. Подобно Стиду, гражданские власти во всем мире увидели в выставке модель того, к чему необходимо стремиться. Они обращались к Бернэму, прося его применить те же самые градостроительные принципы, положенные в основу строительства Белого города, к перестройке их городов. Он стал пионером современного городского планирования. Им были разработаны планы расширения таких городов, как Кливленд, Сан-Франциско и Манила; кроме того, на рубеже веков он возглавил движение с целью реконструкции и расширения Вашингтона, дабы приблизить облик города к тому, каким его представлял себе Ланфан [230]. Во всех вышеперечисленных случаях Бернэм работал бесплатно.
Помогая разрабатывать новый градостроительный план Вашингтона, Бернэм убедил руководителя железнодорожной компании «Пенсильвания рейлроуд» Александра Кассата переместить грузовые магистрали и депо подальше от Эспланады [231], создав, таким образом, единый зеленый массив, простирающийся в наши дни от Капитолия до мемориала Линкольна. Другие города, среди которых были Форт-Уэрт, Атлантик-Сити и Сент-Луис, также обращались к Дэниелу Бернэму с просьбой разработать для них градостроительные планы, однако он отказал им, поскольку все его внимание было тогда сконцентрировано на последнем градостроительном плане города Чикаго. Отдельные аспекты его плана принимались и реализовывались на протяжении многих лет. Среди них нельзя не упомянуть создание прекрасной полосы парков, отделяющих город от берега озера, и отрезок Мичиган-авеню, названный «Чудесной милей». Одна часть прибрежной полосы парков, названная в его честь Бернэм-парком, включает в себя спроектированные им «Солдже филд» [232] и «Филд мьюзеум», Музей естественной истории, являющийся крупнейшим музеем такого рода в мире. Этот парк тянется в южном направлении вдоль озера в виде узкой зеленой полосы до самого Джексон-парка, где стоял дворец, в котором во время работы выставки размещался павильон «Изящных искусств», а сейчас, когда на его месте появилось постоянное здание, в нем расположился «Музей науки и промышленности». Перед ним расстилались лагуны и Лесистый остров, превратившийся сейчас в дикое и запущенное место, при взгляде на которое лицо Олмстеда наверняка расплылось бы в улыбке – хотя, без сомнения, он многое подверг бы критике.
227
228
229
230
231
232
«