Тем не менее, я помню, как однажды сидела на руках у отца и видела белые хлопья, летящие с неба, затянутого пыльного цвета тучами; но в достоверности не клянусь, мне могло присниться.
— Нас повсюду окружают молекулы воды.
Он заметил это будничным тоном, но его голос, кажется, заглушил мой собственный и зазвенел в ушах. Тогда я придумала себе объяснение этому феномену — Майкл был единственным, кого я видела и с кем контактировала, возможно, просто привязалась. Дети же тоже привыкают к голосу матери, которая находится с ними круглые сутки с момента рождения и до определенного возраста.
Снег означает холод, температура опускается ниже двадцати по Фаренгейту и… это относится к тому, что я никогда не испытывала в жизни. Холода, несколько свитеров, дубленки — прекрасно, особенно, если ты не живешь на юге. На горнолыжные курорты, которые ассоциировались у меня со снегом, мы не выбирались, а отпраздновать Рождество где-то, где земля припорошена трухой, не хватало денег. Ну, знаете, авиакомпании повышают цены втрое как до Нью-Йорка, так и до Нового Орлеана.
Кто-то бежит к снегу, а кто-то к теплу — никогда не угодишь.
Но не похолодало и на градус, когда первая снежинка, напоминающая звездочку, блеснула в лунном свете.
Моя бабушка пересказывала сюжеты короткометражных фильмов и вообще фильмов, подсмотренных урывками во время работы в кинотеатре, и выдавала за оригинальные истории, хотя, думаю, какие-то были и ее собственными фантазиями.
Например, о путнике, что сбился с пути, пробираясь в ночи сквозь дремучую чащу, и что-то надоумило его зачерпнуть рукой воду из источника и превратить брызги в звезды, указывающие верный путь. В детстве меня всегда удивляло то, что в окружении деревьев нашелся водоем, а не то, что вода обратилась в небесные тела.
Снег тоже поступал извне, будто кто-то свыше перевернул солонку или дрожащей, как бабочка, рукой посыпал землю белоснежной крупой, по ошибке приняв за бисквитный корж.
Кто-то взболтал хрустальный шар и создал настоящий снегопад из пустоты.
В фильмах в такой момент принято кружиться, уподобляясь снежному вихрю. Я решаюсь тоже это сделать, игнорируя неразумность подобного поведения и то, что я босиком и могу так запутаться в длинном подоле, рискую наступить на ткань и порвать ее. С непривычки мир раскачивается каруселью, перед глазами пляшут пятна.
Мягкие хлопья оседали на сухую траву, таяли на черной ткани накидки и оставляли влажные следы на коже, не в силах противостоять теплу.
Согнув ноги, я сидела на сырой земле, запрокинув голову вверх, наблюдая несчитанное множество звезд, что раньше скрывались от глаз за светящимися фасадами зданий и дорожными фонарями. На вытянутую ладонь осело несколько шестиконечных снежных звезд, будто в ожидании путешествия в небеса к другим мерцающим светилам из детской сказки.
Невозможное чудо.
Уйти дальше и добраться до ограждения — моя идея.
Возвращаться обратно не хотелось, пряный ночной воздух пьянил, отчего складывалась иллюзия, что не существовало ничего до и ничего не будет после. Только вечное время под открытым небом с далекими звездами, хоть у всего один конец и от него никуда не уйти, он плавно вытекает из настоящего в ближайшее будущее.
Я терялась между деревьями, руководствуясь интуицией. Волосы, скрываемые за высоким воротом накидки, от бега высвободились из плена и рассыпались по спине. Ветки норовили хлыстом ударить по лицу с единственной целью — отрезвить, напомнить о реальности.
Покрывало из сухих колючек, веток и сорванных ветром еще зеленых листьев. Чем дальше, тем сильнее смыкаются кроны деревьев, не пропуская лунный свет, создавая другой купол. Стоило поднести руку к лицу, чтобы отбросить назад мешающие пряди волос, и в нос ударял запах смолы, сохранившийся на кончиках пальцев.
— Так нечестно, - воскликнула я. Майкл оказался позади меня и похлопал по плечу — трансмутация — хотя не мог оказаться по ту сторону раньше. — В чем разница между вторым испытанием силы и телепортацией на небольшие расстояния? Не знаешь. А говоришь, что сам научишь чему угодно. Ладно, умник, - пришла моя очередь щеголять, — такому нигде не научат, но не смейся, если у меня не получится с первого раза.
Майкл поспешно кивнул и прислонился виском к дереву. Вероятно, он ожидал, что я покажу какой-то фокус-покус, охвачу все огнем или превращу подтаявший снег, ставший кашей под ногами, в млечный путь. Я закачала головой в ответ и поднесла ко рту, соединенные вместе кончики большого и указательного пальцев левой руки.
Оглушительный свист заставил его усмехнуться и поморщиться. Честно говоря, не думала, что получится так громко — последний раз я хвасталась умением свистеть и плеваться в классе девятом. Этому меня научил папа, когда рассказывал о детстве на ферме ранее принадлежавшей нашей семье. Первое время я ходила с незаживающими ранками в уголках губ от бесконечных тренировок немытыми руками — у меня никак не выходил громкий свист и получался звук спускаемого колеса.
— Ты так не сможешь, - сразу же уточнила я, повторяя трюк, но с четырьмя пальцами с идентичным свистом. — Надо родиться и провести не одно лето в Техасе.
***
Меня разрывало от смеха и навалившихся эмоций, которых я была лишена столь длительное время. Иллюзорное ощущение счастья. Мне казалось, что я нашла и смогла залатать каждый пробел, изменить каждый изъян, что это было долгожданное отпущение, а не затишье перед бурей.
Я сдерживалась, чтобы не рассмеяться громко и не топать ногами, когда бежала по очередному незнакомому коридору, а после вверх по лестнице, скользя пальцами по отполированным перилам. К ним прикасаются каждый день потные ладони учащихся мальчишек, но никому из них не пришло в голову скатиться вниз и использовать их не совсем по назначению.
От пульсирующего навязчивого желания мне хотелось отсосать ему здесь — в одном из слабо освещенных пролетов — на зависть остальным. Будоражили тени, масляные портреты на стенах, наблюдающие за каждым неверным шагом, душный воздух подземелья, таивший в себе нотки пыльных фолиантов - разворованного культурного наследия Америки, восточного ковра и свеч, словно в храме на поминальной службе.
Майкл плохо на меня воздействовал.
«Дурное влияние», - как сказал бы отец. Он повторял это снова и снова, если что-то не вписывалось в его каноны воспитания или моральные ценности, но почти никогда это не касалось меня и брата.
Волосы Майкла были еще местами влажные от растаявшего снега, и когда я решила пригладить несколько прядей назад, то ощутила под пальцами глубокий шрам, которого не было в последний раз в Лос-Анджелесе. Портить момент не хотелось.
Мне нравилось целоваться с ним, хотя я ненавидела слово «поцелуй». Оно отвратительно на слух, хотя тоже содержит свистящие звуки, и кто-то находит его красивым.
Он прикусил нижнюю губу, выбивая сдавленный вздох.
Рука скользнула от шеи к изысканным брюкам, которые сразу и не отнесешь к школьной форме. Поглаживать чьи-то гениталии даже через слои ткани не возбуждает, как и дрочка со смыслом в технике.
— Тебе когда-нибудь делали минет? - я не старалась придать этим словам сексуальности или произнести с придыханием — последнее вышло само собой. — Как в Техасе?
Это старый фокус: нет никакой градации минета по штатам, как нет французского поцелуя, но если добавлять приставку, то создается ощущение, что будет разница.
Майкл усмехнулся, запуская пальцы в мои волосы, оттягивая их назад:
— Женщины знают только одну форму благодарности, не так ли? — в вопросительном тоне сквозило не то презрение и желчь, не то завуалированное желание оскорбить и указать на похоть в крови.
Рыжие волосы — волосы согрешившей шлюхи. Если бы он сказал оттирать его лаковые ботинки волосами, то я бы спросила, с какого начать — левого или правого.** Будь у меня хоть капля самоуважения, я бы предложила ему трахнуть самого себя, но гордость заглушена низким голосом вкупе с намеренным надавливанием на не зажившие раны на коже головы: