Радиационный костюм я заметила не сразу. Он сливался со стенкой шкафа — такой же черный. Не знала, что его можно было пронести в свою комнату. Касаться его было страшно: первая ассоциация — комната дезинфекции, а вторая — смерть на поверхности от радиации. Я дернула плечики обратно к стенке и в нишу для обуви упал черный прямоугольник. Жаль, что не таблетки. Кожаная обложка напоминала паспорт, но содержимое ее было в разы тоньше. Удостоверение агента «Кооператива» высшего уровня доступа. Сраный показушник.
Стол был пуст. Никаких заметок, книг, досье. Я бы хотела снова увидеть свою папку, чтобы вспомнить, как выглядела до этого. Порой меня охватывало чувство, будто бы прошлое не существовало или жило только в моей голове. Бесконечный апокалипсис, непрекращающаяся ядерная зима.
Я проверила под подушками. Наволочки не помялись за прошедшие ночи. Крышка и экран ноутбука уже погасли, когда я присела на колени перед устройством. Странно, - мест, чтобы спрятать чудо техники, тут достаточно. Натянув рукава платья до кончиков пальцев, я открыла крышку ноутбука и нажала кнопку включения.
Ни Эмили, ни Тимоти не додумались проверить подключение к сети и список предложенных. Может, на каждом углу раздавался Wi-Fi или Лэнгдон привез с собой модем, который работал под землей. Я сомневалась в том, что на такой глубине ловится сигнал.
Экран озарился ярким светом знакомой заставки. Гора и небо, усыпанное сотней звезд, будто бы из сказки. Эль-Капитан, округ Калберсон, Техас. Я выбрала эту заставку случайно — мне понравилось небо, а теперь я смотрела на него с осознанием, что больше никогда не увижу ни звезд, ни Техаса.
Конечно, техника показалась мне знакомой. Это был мой заблокированный ноутбук с неизменным пользователем. Я вытерла потные ладони о платье, надеясь, что на сенсорной панели или клавиатуре не останутся отпечатки пальцем, и ввела пароль, который установила сразу после покупки. Подошел.
Еще бы.
Кэмпбелл с подружкой оставили открытым сообщение о Венебл с упоминанием Галланта. Их жизни и прегрешения меня не интересовали. Только ноутбук и то, что хранилось на нем. Сети не оказалось, как и доступных подключений. Рабочий стол остался моим рабочим столом. Три иконки — две папки и один файл со статьей, которая так и не увидела свет. Папки «Ф1» и «Ф2» хранили фотографии другой жизни. Я не рискнула открыть «Ф1». Думаю, череда фотографий полоснула бы по сердцу сильнее, чем лезвие по сонной артерии.
Ноутбук и файлы реальны или нет? Я видела то, что хотела видеть или то, что было на самом деле?
Я вернулась к электронной почте. В письмах сохранялся официально-деловой тон, речь шла о Шестой станции в Бразилии и о переполнении в Сиракьюс, штат Нью-Йорк. Родную Пятую станцию практически не упоминали. В одном сообщении говорилось, что с собой покончила одна из жительниц, которую перевели в Бекли. Имя не упоминали, но я подумала о той, что зазубривала Библию. Мне оставалось только завидовать тем, чьими жизнями никто не интересовался. Кто жил между строк и таился в безымянном слове «жительница».
Вновь открыв сообщение о Венебл, я включила режим сна и дождалась, когда экран погаснет.
И заметила Это, с трудом подавив желание закричать. Под потолком было Нечто. Оно держалось ладонями за гладкую поверхность потолка, игнорируя законы притяжения и здравый смысл. Черное и скользкое, смутно напоминавшее латекс.
Боже.
«Ты не мог бы снять это с себя?»
«Мертвые не против, я спрашивал».
Как давно эта Тварь была здесь? Почему именно латексный костюм из прошлого?
В горле пересохло, а левая рука предательски онемела. Комната наполнилась жаром, я снова услышала призрачный треск лопастей вентилятора и ждала скрипа половиц. Особняк на Берро Драйв стал единым целым со школой Готорна.
Я медленно опустила крышку ноутбука, оставляя небольшое пространство, как это уже сделали до меня, и выпрямилась, будто бы ничего не произошло. Понял ли Он, что я догадалась и заметила?
Господи, я не буду ни в чем нуждаться. Не то. Господи, я не буду ни о чем просить, позволь мне выжить, помоги мне.
Я осторожно обогнула кровать и развернулась лицом к комнате, пятясь назад и выставив руки за спиной, чтобы ни на Что не наткнуться. Почему Тимоти и Эмили не видели этого? Я опять усомнилась в реальности происходящего. Может, это просто черная точка или какая-то тень, а воображение дополнило несуществующими деталями?
Нужно убираться отсюда подальше.
Я вновь нажала на холодную ручку и сделала шаг назад, стукнувшись затылком о дверное полотно, не рискнув развернуться спиной к комнате. Три шага и я снова оказалась на свободе, правда, в царстве тирании.
— Добрый день, мисс Рейзор? — вопросительно прозвучало сбоку, вынуждая дернуться. — Куда-то спешите?
Майкл знал, где меня искать. Я слишком громко думала об этом, и никто из обитателей не удивится, если обнаружит меня с перерезанным горлом. Каждому здесь известна моя жажда смерти, а еще парадокс, что я все еще жива и хватаюсь за жалкое существование, удерживая дерьмо причитаний в себе.
Лэнгдон знал, что здесь будут несчастные влюбленные или сам внушил им эту идею? «Консилиум» — подчинение разума, но не стоит обесценивать искушение неизвестным.
Если он здесь, то кто разговаривал с Галлантом? Кто выходил из комнаты? Кто тогда под потолком? Господне Око, что обозревает не всю землю, а только частную собственность?
— Я уже ухожу, — промямлила я, рванув в сторону лестницы. Никаких извинений с моей стороны или попыток остановить с его. Идиллия.
Я ощутила себя школьницей, которая избегает задиру или же понравившегося мальчика-одноклассника — подходило и то, и другое. У меня была дюжина неозвученных вопросов, но я сбежала. Почему? Мне было страшно или стыдно?
Лестница показалась бесконечной, круто уходящей вниз и закрученной, точно локон Коко в период, когда у Галланта нет вдохновения. Я бежала по ступеням, преодолевая по две, хватаясь больной рукой за поручень, что выскальзывал так, будто был добротно смазан маслом. На последней ступени перед заветной площадкой второго этажа нога предательски подкосилась, заставив заскулить от резкой боли, избавиться от которой хотелось вместе с конечностью.
Когда тело работало на износ, выжимая в сложившихся обстоятельствах последние силы, и сдавало позиции, мне хотелось от него избавиться, как будто мои руки и ноги — единственные виновники происходящего.
Переведя дыхание, я отправилась в сторону музыкальной комнаты, но заметила в параллельном пролете Галланта. Они только закончили? Я прибавила шаг, а после перешла на бег, чтобы схватить цирюльника за лиловый вельветовый рукав. Мистер Галлант выглядел испуганно и отчасти подавленно, но вскоре маска страданий на его лице сменилась надменной пустотой.
— Интервью закончилось?
Он согласно кивнул, хмурясь, и отвел руку назад, желая избавиться от моей хватки, словно боясь заразиться тем же бешенством.
— Ты опоздала. Коко уже уместила свою жирную задницу в кресло.
— К-коко? — я тяжело выдохнула и вздрогнула от боли в поврежденной ноге.
На лице Галланта промелькнуло… сострадание?
— Эта истеричка караулила под дверьми, чтобы накинуться с кулаками и жалобами, — не знала, что он так тепло относится к своей музе. — Эй-эй, Катрина, не думай, что можешь заблевать мне одежду. Мы не настолько близки.
Слабая попытка пошутить стала неожиданностью.
Я отпустила его руку и, прихрамывая, поспешила к себе. Парикмахер несколько раз окликнул меня и предложил позвать Серую, но я отрицательно покачала головой, не оборачиваясь.
В родной клетке дышалось легче. Знакомый черт ближе. Я прижала ладонь к горлу, дыша через рот, точно побитая собака. Сколько еще дней будет длиться отбор? Удастся ли мне сбежать, если, к примеру, выкрасть пропуск у Кулака? Или он приволочет меня за волосы и бросит к ногам, заставив покрывать поцелуями перстни и восхищаться его величием?