– Хватит сказки рассказывать, – с пренебрежением отмахнулась девушка, – никаких демонов и сделок не было, эта благодать – дело рук нашего отца. Ты поступаешь неуважительно, оскорбляешь его доброе имя такими словами.
– Я вовсе не…
– Попридержи язык, сестра. Не нужно оправданий.
У Магнолии отпало всякое желание спорить, суровый взгляд собеседницы тактично намекал, что лучше не развивать эту тему. Алетта оказалась довольна реакцией и покорностью, которые выказывали люди, когда она смотрела на них с неодобрением. В детстве все казалось игрой, но с годами маленькая девочка росла и ее угрозы, приводимые в исполнение, а также вид полноценной женщины, а не ребенка, меняли положение. Поскольку единственный сын барона Валхольма погиб семнадцать лет назад, лишь дочери могли поддержать отца, а также его политику выживания.
– Надеюсь, ты снимешь зеленые побрякушки на его похоронах.
Очередной выпад уязвил Магнолию, но будто в отместку она придирчиво бросила:
– А ты не явишься с глубоким декольте.
Она вылетела с балкона так быстро, что Алетта даже не успела проводить. Да и не зачем, сестра прекрасно ориентировалась в доме, куда сильнее девушку озадачил ее внешний вид. Она посмотрела вниз, на глубокий вырез платья – одного из любимых, с черным кружевом поверх бордового шелка – и ухмыльнулась. Ей нравились роскошные одеяния, не вычурные и пышные юбки, а одежда, подчеркивающая стройный изгиб талии и прямую осанку. Без клейма замужества она имела полное право одеваться подобно чародейкам в былые времена, пока не начались их гонения, и они стояли подле королей.
Отец не осуждал ее за наряды, только изредка бубнил под нос недовольства, когда Алетта позволяла себе нечто необычное и новое. В основном стражники хотели, но боялись откровенно разглядывать ее – пара отменных показных порок и в рядах охраны восстанавливалась дисциплина.
Девушка прекрасно понимала, что ее хочет трахнуть половина Сорбеца, а другая – сжечь на костре. После смерти отца вероятность, что у кого-то хватит смелости или тупости на такой поступок, возросла.
В задумчивости погладив густую косу, перекинутую через плечо, Алетта бросила взгляд за стены поместья. Из поселения доносились голоса, звон металла и блеяние овец. Маленький городок населением в полторы тысячи душ, и теперь все беспрекословно подчинялись ей, Алетте Валхольм. Ощутимая тяжесть власти, в одиночку выдержать подобное давление будет непросто, и не столько со стороны подопечных, сколько извне. Волки уже бежали на запах крови.
– Агасфер!
Входная дверь гостиной скрипнула, к балкону приблизились тяжелые, но быстрые шаги, однако Алетта не спешила оборачиваться. Обхватив себя за плечи, во многом из-за дуновения холодного ветра, она пыталась выискать среди гостей, блуждающих по саду, физиономию Карла Бевентота.
– Моя госпожа.
– Подойди.
Молодой мужчина встал подле баронессы, заставив ее заволноваться, как бы балкон не рухнул под тяжестью его веса. Высокий, крепкий словно горы, опоясывающие Ривию с востока, Агасфер Палон вытянулся по струнке и ожидал дальнейших указаний.
– Да ты я, смотрю, побрился, наконец.
– Не имею права выглядеть небрежно при ваших гостях, госпожа.
– Правда, выглядит твоя голова теперь, как куриное яйцо, причем побитое, – не упустила возможности ухмыльнуться девушка. – Но мне нравится.
– Вы как всегда беспощадны, – горько улыбнулся Агасфер. – Госпожа Бевент покинула вас в плохом настроении… печалите вы ее.
– Это я поняла и без твоего мнения, – равнодушно отметила девушка. – Сколько прибыло гостей?
– Отцу доложили о представителях девяти семей, если считать еще и слуг, то прибыло шестьдесят семь человек.
– Шестьдесят семь голодных ртов, а к вечеру предстоит принять еще человек двадцать. Похороны дорого обходятся.
– Не стоит так говорить, госпожа.
– Не пойми меня неправильно, я просто рассуждаю. Мой отец заслуживает куда более пышного празднества, и я бы с удовольствием пригласила бы за стол старост и уважаемых людей Сорбеца, а не… друзей.
– Мой отец говорит, что эта встреча должна пройти наилучшим образом, чтобы вы смогли показать себя, свои силы.
– Старик Эдель как всегда прав. Семью Валхольм всегда ассоциировали с моим отцом, и теперь для достопочтенных гостей я всего лишь кусок аппетитного мяса, а не хозяйка Сорбеца.
– Кусок мяса?
– Посмотри, – девушка кивнула в сторону сада, – там несколько семей, прибывших почтить память отца.
Под лысыми яблонями на скамейках разместились мужчины и женщины, беззаботно разговаривая и наслаждаясь теплыми лучами солнца, пока садоводы готовили землю к сезону.
– Точнее, это одна из причин или же неплохой повод, шанс для них.
– Шанс?
– Шанс присвоить мои земли. Онтерлоуры, Броуксы и Вельдермиры привезли своих сыновей, причем только неженатых. И куда же без отпрыска князя Кастеона… точнее, его племянника.
– Кастеоны влиятельный и благородный род, – несколько сконфуженно подметил Агасфер из-за ноток негодования, а точнее – ревности, проскочивших в голосе. Это невольно заставило девушку улыбнуться.
– Я и не спорю, но их единственному сыну четырнадцать лет, и он мальчишка мальчишкой. Преклонишь перед ним колено?
От подобной мысли мужчину перекосило, он недовольно поморщился, вынудив хозяйку уже звонко засмеяться.
– Вот и я о том же. Я не против замужества, Агасфер, однако не вижу пока что достойных кандидатов. Несмотря на свой благоухающий вид, Сорбец требует жесткой руки, особого подхода.
– Боюсь осмелиться спросить, но как же воля сердца, госпожа? Не хотите ли вы выйти замуж за человека, которого полюбите?
– Тогда бы я давно обручилась с тобой, дорогой Агасфер.
– Ха-ха, – прыснул мужчина, – вы меня любите не больше моего отца.
– Ну ты смотри, – с хитринкой отметила Алетта, легонько пихнув локтем собеседника, – не искушай меня, твой отец еще ничего.
– При всем уважении, госпожа, я не смогу называть вас мамой.
– Да, было бы неловко.
За что Алетта и любила своего телохранителя, так за честность и открытость, с которой он относился к ней. Во многом Агасфер позволял себе подобную вольность, поскольку рос с ней бок о бок, присматривал и оберегал, исполнял роль сторожевой няньки. Девушка воспринимала его как друга, а не прислугу, чему она и радовалась, и огорчалась. Она боялась, что когда-нибудь эта привязанность станет ее слабостью.
***
К вечеру похолодало, даже когда солнце еще не скрылось за горизонтом, северный ветер заставил укутаться господ в меха и кожаные накидки. Алетта долго размышляла, стоит ли вести процессию на семейное кладбище, дабы почтить память отца, но наблюдая, с каким недовольством аристократы прыгали по камням, боясь запачкать юбки и сапоги, не пожалела о принятом решении. Сразу видно для кого комфорт оказался превыше всего, да и инициативных женишков поубавилось.
Отец бы, конечно, не оценил ее издевки над гостями, да и Эдель Палон не побоялся напомнить об этом, когда мы возвращались в поместье.
– На будущее, госпожа – не подвергайте гостей более неудобствам. Сейчас любая ваша оплошность сыграет против вас.
Девушка смотрела куда-то перед собой, трясясь в открытой карете в гордом одиночестве. Ее не пугал вечерний холод, ее грели меха и злорадство, пока дорогие гости теснились в своих крытых каретах. Отец и сын Палоны вели лошадей по обе стороны от госпожи.
– Ужин, подготовленный для них, смягчит их настроение.
– Или же вскроет обиды.
– Тем лучше, нам остается только слушать внимательно и делать выводы, чтобы завтра подготовить стратегию переговоров.
Подавшись вперед, Алетта перекинулась через бортик и присмотрелась к всаднику, шедшему рядом с такой же открытой повозкой, в которой сидела ее сестра. Долговязый и высокий, как тополь, с отпущенными черными волосами цвета вороньего пера. Девушка не видела его лица, но хорошо помнила смазливую физиономию Карла Бевентота – муж сестры выглядел как некромант из девичьих сказок.