– Нет.
– Нет?
– Нет – в смысле, я не говорил. И, честно говоря, не знал.
– И как тогда узнали мятежники? Йеннифер им рассказала? Или Ламберт? А, может, Кейра?
– А они знают?
Алетта не то зарычала, не то прикрикнула в ответ. Удивился ведьмак вполне естественно и искренне.
– Ладно, не важно. Помоги мне отсюда выбраться, я заплачу тебе, можешь считать это заказом.
– Хочу заметить, что с королем сейчас явно небезопасно.
– Да к черту короля! – В отчаянии воскликнула девушка, раздражаясь по мелочи. – Я просто хочу выбраться отсюда. От королей, чародеек, мятежников. Как они тебя-то впутали?
– А тебя?
– Меня? Серьезно? Филиппа меня забрала прямо из Каэр Морхена, эта Кейра… я задушу эту суку голыми руками, ей богу…
– Так, успокойся. – Встряхнув девушку за плечо, Геральт сосредоточил ее сердитый взгляд на себе и сказал: – Я выведу тебя, но для начала мне нужно убедиться, что с Радовидом покончено.
– И когда ты успел ввязаться в политические дрязги? – Немного успокоившись, уточнила девушка и неодобрительно покачала головой. – Ладно, только развяжи мне руки. И… одолжи милый кинжал, что у тебя на поясе. Пожалуйста. Обещаю, бить в спину не буду.
Ведьмак с сомнением посмотрел на собеседницу, полагая, что ожидать от нее можно всякого, но рассек веревки мечом и предоставил клинок в пользование. Алетта с готовностью приняла оружие, тяжесть которого придала ей уверенность. Как минимум ее не так просто будет схватить.
– Не отставай, и не лезь вперед. Пошли.
Вот так из пленницы она стала сообщницей мятежников. Нет, вздор, какой еще сообщницей? Смерть Радовида не принесла бы ей радости, пусть и избавила бы от угрозы. Так просто от привязанностей Алетта не научилась избавляться, даже когда в Каэр Морхене ее день ото дня выбешивал Ламберт своей навязчивостью, она испытывала к нему теплые чувства. С королем все оказалось сложнее – он унижал ее, лупил, однако пощадил и подарил хоть какую-то защиту.
К счастью, собственные слабости никогда не являлись ее путеводной звездой. Единожды чуть не стали, в их свете она едва не сгорела – более такой ошибки Алетта не рискнет повторить.
Ведьмак довольно быстро вывел их из лабиринта улиц, беспокоил девушку лишь приближающийся звук сражения. Не столь громкий и яростный, каким она запомнила его несколько минут назад, а затухающий. Засада, устроенная Дикстрой и Вернаном, идеально сыграла против королевских солдат, Радовид привел с собой людей, чтобы поймать Филиппу, но недостаточно, чтобы справиться с отрядом. Это повергло Алетту в шок – несмотря на прогрессирующие психические отклонения, король оставался расчетливым стратегом, но мысль о расправе над Филиппой ослепила его. И к чему это привело? Практически все его люди мертвы, а сам он…
– Геральт, – шепотом окликнула ведьмака Алетта, кивнув в сторону телеги, за которой прятался Радовид, пока его последних людей атаковали мятежники. – Будешь что-то делать?
– Тут уже вряд ли что-то сделаешь.
И не поспоришь, Алетта могла бы попытаться помочь Радовиду, однако не двинулась с места. Непроизвольно потянувшись к животу, она только ощутила, как в ней растет уверенность – Редания погрузится в хаос без правителя, но этот огонь исцелит страну. Так или иначе.
– Никуда не уходи, – настоял ведьмак и направился к Вернону Роше, который появился в переулке, преследуя Радовида.
Заметив Белого Волка, король хотел позвать помощь, однако все его солдаты уже испустили дух, и ему ничего не оставалось, как пуститься бегством. Он посмотрел на Алетту, стоящую у обочины дороги, но в его глазах девушка не заметила ни мольбы, ни гнева, ни осуждения. Просто признание того, что помощи от нее ждать не придется.
Мужчина добежал до ближайшего дома и принялся молотить кулаками в дверь, проклиная всех и вся, требуя немедленно впустить его. Стоило предупредить, возможно, но взглянув на нож, зажатый в своих руках, Алетта промолчала и неспешно двинулась вперед. Когда она нагнала Геральта, мольбы Радовида были услышаны и дверь действительно отворилась, только на пороге его встретил не преданный поданный, а та, из-за которого он и попался в ловушку.
Воспользовавшись растерянностью короля, чародейка сдула с ладони ему в лицо порошок, и мужчина истошно закричал, закрыв лицо. Какая-то часть княгини хотела сдаться и помочь Радовиду, но ей хватило сил просто стоять и смотреть, как к человеку, подарившему ей второй шанс, подкрадывается смерть.
Кинжал в руке с каждой секундой все ощутимее оттягивал руку, и волнение подкрадывалось к сердцу, будто предстояло спрыгнуть со скалы. В каком-то смысле Алетта действительно собиралась рвануть в бездонную пропасть. Но ведь она поклялась себе, что более не потерпит слабости, восстановит себя прежнюю:по кусочкам, мысль за мыслью, и никакие демоны в голове не сломают ее решимость.
Бежать королю было некуда, хотя бы потому, что дорогу преграждали массивные ворота на цепи. А Филиппа наслаждалась каждой секундой его мучений, вальяжно приближаясь к нему и доставая из-за спины клинок.
– Мы в расчете, – с удовольствием произнесла она, всадив ему нож в спину, отчего эхо разнесло неприятный булькающий звук. – Я совершенно искренне.
От столь неожиданного выпада невольные зрители обомлели, даже Геральт запоздало отреагировал на двинувшуюся к Филиппе Алетту – потянулся рукой, надеясь остановить, но не успел.
– Простите, не смогла отказать себе в удовольствии, – стирая с кинжала кровь, улыбнулась чародейка. – Надеюсь, тебе тоже понравилось?
– Понравилось? – Зашипела девушка. – Не таков был уговор.
– Разве? – Самодовольно заулыбалась Филиппа, оглянувшись на лежащего в луже крови и грязи короля. – Мне казалось, мы договорились.
Интересно, что ослепшая женщина не отворачивалась от своей жертвы, будто разглядывала ее сквозь темноту повязки на глазах. И с каждым мгновением, замечая все больше и больше лжи, окутывающей чародейку, у Алетты сдавали нервы. Она будто вернулась в прошлое, за стол Авредия Кастеона, когда он с идентичной ухмылкой наблюдал ее беспомощностью. Тщеславие, сладкие речи, приторная наигранность… и запах горелой плоти.
Чтобы вновь не стать пешкой или разменной монетой, Алетта добровольно согласилась помогать Филиппе. Из-за новых обстоятельств заинтересованность в смерти Радовита возрастала, без королевского титула девушка не сумела бы защитить свое дитя от мужчины, и тем более от его врагов. Она не говорила чародейке о беременности, но та догадалась об этом – или узнала от подруги.
Но вместо честной сделки Филиппа передала княгиню Дикстре: глубокой ночью в комнату вломились люди, вытащили Алетту из теплой постели и перевезли в другое место, закрыли в подвале и не забыли нацепить кляп.
Унижение за унижением, ее окунали в грязь, использовали. Как какую-то крестьянку, как собаку, как… не важно, как кого. Бимон просил ее напоминать людям, кто она. Но, похоже, напоминание требовалось ей самой.
– Да, договаривались, – подойдя ближе к чародейке, любующейся трупом короля, шепнула Алетта. – Так что ничего личного.
Радовид и Филиппа стоили друг друга – обоюдная ненависть ослепила обоих, и в последний момент не уберегла от ножа, ударившего в спину. Лезвие кинжала без труда погрузилось под ребра женщины, разрезая легкие и мягкие ткани. Чародейка едва успела воскликнуть, из ее горла вырвался сдавленный хрип и капли крови. Она попыталась обернуться, но попросту свалилась на землю, истекая теплой кровью.
– Вот теперь мы в расчете. И я совершенно искренне, – удовлетворенно отозвалась Алетта, отряхивая дрожащие не то от возбуждения, не то от нервоза руки.
– Какого?..
– Ты что натворила?
На какое-то время Алетта позабыла об окружении, и с искренним замешательством посмотрела на Геральта и Вернона. Они не скрывали удивления, но предводитель Синих полосок оказался скорее впечатлен выходкой княгини, а вот ведьмак не оценил ее ход.