Весть о расправе над княжеской семьей разлетится за считанные часы, и доберется до Новиграда в течение нескольких дней. В этом Алетта не сомневалась. Когда поздней ночью жители Гелибола сбегутся на охваченное пламенем поместье Авредия Кастеона, они обнаружат плачущих слуг над свежими трупами. Хотя некоторые из них еще задолго отдавали гнильцой.
Комментарий к Заставим их осознать
Вооот… вообще это должна быть последняя часть, но… что-то опять пошло не так, и в итоге вас ждет еще примерно столько же глав, как минимум страниц. Поэтому, дорогие читатели, надеюсь, вам это придется по душе:З
Слово для короля
♪ Pain — Crawling Thru Bitterness
Проклятье крови устрашало людей, поэтому Алетта предпочитала изъясняться в подобной формулировке. Ее кровь — не яд, а инструмент, благодаря которому она управляла энергетическими потоками внутри живых существ. Потенциал этой способности был невообразим, девушка представляла, что наверняка смогла бы управлять «зараженными», не перемещая энергию своей души и сознание в чужое тело. Ей доводилось высасывать жизнь из чужих тел, захватывать тела мертвецов, но она так и не научилась играть ими как марионетками, дергать за ниточки и пребывать в сознании.
Быть может, уже и не научится.
В прошлой жизни мысли забивали знания, возможность саморазвития в области некромантии, но в шкуре Алетты Валхольм приходилось думать о других вещах. К неожиданности, интересы также поменялись, и способность контроля энергетических потоков стала приятным дополнением. А теперь она могла сыграть смертельную шутку.
Последние два дня она провела в четырех стенах, большую часть времени трясясь в карете без возможности открыть окна. Она смотрела на мир сквозь маленькую щелочку ставень, наблюдая за сменой пейзажа, как глаза постоянно мозолили солдаты. От грохота и лязга их доспех гудела голова, в которой и так копошились неприятные мысли.
Алетта осознавала, что с рук ей не сойдет убийство князя и его семьи, к тому же довольно зрелищное убийство — полыхающее поместье по сей день волновало жителей Гелибола. Но больше узнать не удалось — когда на пороге ее дома появилась королевские гвардейцы, она поняла, что серьезно вляпалась. Сопротивление девушка сочла бессмысленным и опрометчивым поступком, поэтому, собрав небольшой чемодан в дорогу, добровольно села в карету и отправилась навстречу неизвестности.
Она видела боль во взгляде своих людей, с какой тоской и ужасом на нее смотрел Агасфер. Возможно, он действительно видел ее в последний раз. Ему никогда не хватало смелости признаться в своих чувствах, и Алетта ценила это на вес золота. Смелость — не то, что требовалось их отношениям. Честность — другое дело, и мужчина всегда был с ней откровенен во мнении и суждениях, причем прекрасно подбирал слова, чтобы не выглядеть чересчур дерзким. Он научился этому у Эделя.
Но сидя взаперти, неизбежно приближаясь к точке невозврата, Алетта ощущала страх. Ей нравилось уединение, однако она никогда не была одинока, а сейчас оказалась одна во всем мире. Никто не поможет, ни спасет, не защитит. Она поняла, что дрожит, когда обхватила себя руками. Девушка невольно захотела, чтобы ее спасли, напали на конвой, вытащили из ловушки, хотя бы ради осознания, что она в безопасности. Но она слишком хорошо знала своих людей — они слышали ее приказ не вмешиваться, и не посмеют нарушить его, несмотря ни на что.
Быть может, Агасфер попытается схитрить, например, прибегнуть к помощи ведьмака. Но вряд ли охотники на монстров захотят иметь с ней дело — Геральт из принципа отказался иметь с ней дело, а Ламберт… черт его знает. Он также не пришел в восторг от своего последнего задания, и рисковать шкурой по чем зря не станет. В этом весь он — выживать любой ценой. Поэтому мужчина ее так раздражал, и потому понравился.
Выживание любой ценой вошло в привычку некроманта, стало жизненным кредо — вплоть до слияния с душой и сознанием маленькой умирающей девочки из семьи Валхольм. Она показала, как важно заботиться о ком-то, что значит человеческая любовь и уважение, несмотря на жестокость. Да, большинство людей в Сорбеце ее боялись, даже взгляды отводили, однако прислуга и стража, советники, не пугались ее.