Ребенок станет оружием, предметом манипуляций. Если она ничего не сделает. Хорошей матерью она может и не стать, но защитить дитя обязана.
Сборы не отняли много сил, по большей части пришлось ждать, когда высохнет походный костюм, который ей одолжила Йеннифер. В драном платье, в котором она свалилась в Каэр Морхен, далеко не уйдешь, так что пришлось заняться стиркой, чего Алетта не делала никогда в своей жизни. Эта белокурая ведьмачка, Цири, вчера спутала ее с Йеннифер, сказала, что в черно-белой одежде они очень похожи. Наверное, стоило обрадоваться комплементу, чародейка обладала красивой внешностью.
Ходить в поздний час по комнатам и прощаться-обниматься Алетта не собиралась. В конце концов, пришла пора взять себя в руки, несмотря на страх перед неизвестностью. Это не ее друзья и близкие, для них она не только обуза, но и бомба замедленного действия. Йеннифер делала вид, что они впервые видели друг друга, однако посматривала с опаской.
Но с одним человеком Алетта не могла не попрощаться.
Постучав в дверь, девушка услышала недовольное бормотание, сочтя его за приглашение войти, и осторожно заглянула внутрь.
— Привет. Могу войти?
— Ты какого черта не спишь в такой час?
— У меня к тебе тот же вопрос, — усмехнулась девушка, закрывая за собой дверь.
Ламберт лежал на кровати, которую и кроватью-то с трудом назовешь, того и гляди развалится. На полу горело несколько свечей, разгоняя мрак по углам. Обстановка, мягко говоря, спартанская.
Мужчина хотел приподняться, но скорчился от боли и лег обратно — несмотря на помощь чародеек, полученные в бою раны не зажили так быстро.
— Я хотел выпить эликсиры, но мне сказали, что они, скорее, убьют меня, чем помогут. Приходится ворочаться и мучиться от бессонницы.
— А самогон, который ты тут гнал, не сойдет за снотворное? — Усмехнулась девушка, присев на край кровати.
— Его уже выпили… будь оно неладно. Ну а ты… выглядишь лучше. Я бы сказал намного лучше.
Алетта не только выглядела, но и чувствовала себя иначе, словно, ступив за черту, она оставила за ней тяжкий груз, не позволявший ей широко расправить плечи. Она кротко улыбнулась.
— Да, я… мне лучше. Благодаря тебе.
— Ну что ты, всегда обращайся.
— Нет, я правда… ты меня спас. Спасибо.
И вместе с депрессией куда-то делать твердость характера, уж не припомнила Алетта, когда в последний раз испытывала дискомфорт и неловкость от своих слов и томительной паузы.
— Ого, — сказал Ламберт, — помнится, ты когда-то говорила, что ни за что не примешь помощь, такого как я.
— Ты меня позлить хочешь?
— Мне нравится, когда ты злишься, — ухмыльнулся мужчина.
Он потянулся к ней и коснулся руки. Легкий и нежный жест испугал девушку, она застыла, надеясь сохранить лицо неизменным. Куда легче надеяться, что от эликсиров Ламберту спутало мысли, но взгляд его оставался ясным. И не заметить смущенность Алетты он не мог.
— Прости. Я… смерть Весимира меня подкосила, вот и расчувствовался.
— Это не плохо, что ты чувствуешь, — несколько отстраненно подметила Алетта. — Он же был дорог тебе.
— Он заменил мне отца… в каком-то смысле.
— Я знаю, какого это — терять отца, так что могу представить, что ты чувствуешь.
Ламберт испытывающе присмотрелся к ней.
— Ты куда-то собралась? В твоем-то состоянии? — Собравшись с силами, мужчина присел на кровати, и судя по ругани, это причинило ему немалую боль.
— Что ты творишь? — Устало вздохнула Алетта. — У тебя швы разойдутся.
— А у тебя…
— Ну? Что у меня?
Она смотрела на него, как на упрямого мальчишку, который не понимал слово «нет» — с раздражением и усталостью, граничащей перейти в смирение. Ламберт глядел на нее не с меньшим упрямством, которое уже не удивляло Алетту. Честно говоря, не застал ее врасплох и поцелуй, которым мужчина накрыл ее губы. Он притянул девушку ближе, и какими бы приятными и манящими не казались объятия, Алетта не могла позволить себе поддаться искушению.
— Я не могу, — прошептала она, когда Ламберт чуть отстранился. Обидно было отказываться от соблазна, и несмотря на колющие глаза слезы, девушка собиралась держаться до конца. — Ты же понимаешь, я не могу.