— Леди Люсинда, ваши глаза, будьте уверены, — синейшие из синих. Синейшие из всех, какие я когда-либо видел. Правда, без сомнения.
Люсинда уставилась на него в изумлении. Она не знала, что и ответить на такой комплимент.
Лорд Катберт в растерянности заморгал:
— Д-да, довольно синие. Действительно — очень синие.
И в этот момент Люсинда осознала: не может неглупая леди терпеть и дальше всю эту чушь.
— Милорд… — Она встала с дивана, разглаживая тонкие батистовые юбки своего утреннего туалета. — Милорд, боюсь, наше с вами время истекло.
Катберт тут же вскочил со своего места. Шагнув к хозяйке, проговорил:
— Леди Люсинда, вы, наверное, нехорошо себя чувствуете?
Именно этой реплики она и ждала. Ей уже приходилось сталкиваться и с гораздо более докучливыми женихами за последние три недели, и теперь у нее не было сомнений в том, что ее актерский талант и на этот раз сослужит ей хорошую службу.
— Ну… Мне кажется… Можно сказать… — Она помолчала и, слегка покачнувшись, поднесла руку к виску. — Я должна покинуть вас. Немедленно, как можно скорее.
Катберт, кажется, решил воспользоваться таким развитием событий. Придвинувшись к ней еще ближе, он коснулся ее руки.
— Моя дорогая леди, скажите мне, что вам нужно, и я тотчас же это исполню.
Гость, конечно, проявил заботу, и Люсинде полагалось бы его поблагодарить, но в ее планы это не входило — она намеревалась изменить ход событий, и теперь ей следовало сделать другой ход.
— Лорд Катберт… — Люсинда изобразила судорожное глотание. — Я чувствую себя обязанной сообщить вам… Боюсь, как бы меня не стошнило. А мне так не хотелось бы испортить ваш изысканный красновато-коричневый жилет.
Катберт чуть не толкнул Люсинду на диван, стремясь избежать такого «боевого крещения». Он стремительно подскочил к маленькому креслу, где сидела Мэри, служанка Люсинды.
— Помогите вашей госпоже! — рявкнул он. — Немедленно!
— О, миледи… — Стряхивая с себя приятную дрему, Мэри встала с кресла.
Люсинда сдержала улыбку и посмотрела на гостя:
— Благодарю вас, милорд. Вы очень любезны.
Было ясно: свой жилет из красно-коричневой парчи лорд любил больше, чем Люсинду. И поэтому поспешно попятился к двери.
— Конечно-конечно… Я зайду к вам снова, в более подходящий момент.
Дворецкий Люсинды Стэнфорд явился очень быстро, и было очевидно: он ждал за дверью, в холле.
— Милорд… — произнес дворецкий с каменным выражением лица, сосредоточив свой взгляд на зеркале в позолоченной раме за головой гостя.
Лорд Катберт поклонился и тут же вышел из комнаты.
Закрыв за ним дверь, Мэри вздохнула, а ее хозяйка воскликнула:
— Этот был самый ужасный! О чем только думала Амелия?! — И в голосе ее явственно слышалось раздражение.
— Может, о том, что вы уже отказали всем подходящим женихам моложе семидесяти? — ответила Мэри. Она так давно служила у Люсинды, что могла позволить себе такую дерзость.
Люсинда рассмеялась. Откровенность Мэри ее развеселила, так что даже настроение улучшилось.
— Лорду Мэйборну больше семидесяти трех, как я полагаю, — заявила Люсинда. — И я очень сомневаюсь, что уже познакомилась с каждым «подходящим мужчиной». Уверена, что остались, по крайней мере, один-два, которых Амелия еще может включить в свой список, чтобы обеспечить мне счастье навеки.
— Я слышала, будто сын лорда Торпа — выгодная партия, — с невинным видом заметила Мэри.
Развеселив хозяйку, служанка распахнула дверь в безлюдный холл.
— Я предпочитаю взрослых мужчин, а не сосунков, — ответила Люсинда, переступая порог. — Конечно, я готова принять достойный вызов, но боюсь, что двадцатилетняя разница в возрасте между нами может оказаться препятствием, которое даже я не смогу преодолеть.
— Хм… — хмыкнула Мэри, выходя из комнаты вслед за своей хозяйкой. — Никакой в вас романтики, леди Люсинда. Никакой!..
— Когда речь идет о младенцах, я с тобой соглашусь, — бросила через плечо Люсинда, направляясь к лестнице.
Мэри снова хмыкнула:
— Не шутите так, миледи.
Люсинда с ухмылкой проговорила:
— Ах, Мэри, ведь это — неправда, и ты это знаешь.
— Неужели? — Служанка в очередной раз хмыкнула. — Вы действительно так думаете?
Люсинда поднялась на покрытую ковром ступеньку.
— Да, я так думаю. — И это было правдой. Она верила в романтические отношения, когда речь шла об Антонии и Клеопатре, Генрихе VIII и Анне Болейн, Артуре и Джиневре, Амелии и Джоне, хотя все эти истории закончились трагически, если не сказать больше.