- Куда мы отправимся? – мягко спросил он.
Джулиан думал недолго.
- К озеру.
Глава 39
Джулиан и де ла Марк отчалили от берега, и их лодка заскользила по чёрной, усыпанной звёздами, зеркальной глади озера. Хотя было два или три часа утра, и вокруг не было видно иных лодок, они говорили тихо и по-английски.
Де ла Марк оценивающе посмотрел на Джулиана.
- Я думаю, вы просто безумец, mon vieux. Я думал так с самого начала. Вы понимаете, что лишь по чистой случайности ещё не сидите на соломе в тюрьме Санта-Маргерита?
- Если так, меня бы утешила ваша компания.
- Я знаю, - де ла Марк, усмехнулся, блеснув белыми зубами. – Как вы думаете, что заставило меня так примерно себя вести?
- Я не заметил, что вам пришлось делать для этого усилие.
- О, я мог поступить куда хуже. Я был близок к тому, чтобы придушить вас, когда вы рассказали Гримани про мой альбом.
Джулиан улыбнулся.
- МакГрегор думал, что вы собирались убить меня.
- Теперь это было бы несправедливо. Я и не мечтал, считая это самым последним средством.
- Это очень любезно с вашей стороны.
- Mon vieux, верите вы мне или нет, я прибыл сюда, чтобы защищаться от вас настолько же, насколько, чтобы защитить вас. Я восхищён вами. Я был поражен с самого начала. Будь кто-то из нас женщиной, я бы влюбился. Я не мог бы сказать больше, верно?
- Это определённо одна из самых примечательных похвал, что я когда-либо получал.
- Вы не верите, что я говорю искренне, - де ла Марк откинулся на локоть и вопросительно посмотрел на Джулиана. – Интересно, а вы задумались над тем, что для меня значила потеря альбома? Вы когда-нибудь бывали не по своей воле виновны в настоящей катастрофе? Раньше я лежал без сна по ночам, обдумывая каждый шаг и проклиная себя за то, что я – слишком умный глупец, - он резко сел, опёршись локтями на колени. – Проклятие революции в том, что кто-то должен всё записывать – имена, места, источники денег и оружия. Но если эти записи попадут в руки полиции, десятки людей и всё движение могут погибнуть. Это случилось с Марончеллп и с Андраяне. Написанное пером проклято.
- И вы подумали, что записанная музыка будет менее интересна.
Де ла Марк вздохнул.
- Тогда это казалось отличной мыслью. Кто может быть лучшим шпионом, чем певец? Он постоянно ездит из города в город и встречается со всеми – знатью, армейскими офицерами, рабочими. А исполняя песни каждый вечер, он может украшать песню импровизацией, как захочет. Voila: шпион, что собирает сведения и передаёт их прилюдно, перед сотнями зрителей.
- А вы записываете всё в свой альбом и переводите на досуге.
- Это прекрасный шифр. Я сам его составил. Нет ничего банальнее, чем заменить ноты буквами алфавита, но получившиеся послания будет невозможно спеть. Нет – у меня сочетания нот имели свои значения, зависящие от интервалов, пауз и так далее. Звучит сложно, но это легко использовать, если понимать. Я думаю, Эней не объяснил вам, как это работает?
- Всё, что он сказал – шифр построен на тритоне, интервале в три целых тона, который называют diabolus in musica, потому что его неудобно петь.
- Да. Это был каламбур, конечно. Мы называем себя ангелами, но полиция прозвала нас дьяволами. Так что «дьявол в музыке» – это отличное название для ключа к шифру.
- Маркез Лодовико понял, что дело в тритоне, - сказал Джулиан. – Он везде его писал. Мы с маркезой Мальвецци нашли его на старых нотах, а я видел, как он писал его на других бумагах, когда приходил на мои уроки. Эрнесто подумал, что господин стал сам сочинять музыку.
Де ла Марк кивнул.
- Я не удивлён, что он догадался, что альбом был не просто музыкой. Повторяющиеся тритоны были странностью, которую обязательно бы заметил ценитель. Но почему он сразу не отнёс его в полицию?
- Я думаю, он не взломал шифр, - сказал Джулиан, – и не мог заставить себя отдать альбом, пока не сделал этого. По крайней мере, когда я увидел, как он записывает тритоны, я понял, что он взял альбом с собой на озеро и, что более тревожно, начал проникать в его тайну. Именно поэтому я рискнул пробраться в замок тогда ночью. Я надеялся поискать альбом внутри, но маркез поймал меня.
- Именно это я и хотел узнать. Я очень мало слышал о вашем задании после того, как покинул Милан. Мои коллеги настаивали, что я должен уехать – они боялись, что Лодовико всё поймёт, меня схватят и заставят говорить. Полагаю, на их месте я бы чувствовал то же самое. Так что я поехал в Турин, помогать революции там. Увы, она оказалась слишком неорганизованной, а исправлять это было безнадёжно поздно.
- Должно быть, так и было, - вежливо ответил Джулиан, - если даже вы не смогли ничего исправить.