Конни перегнулась своим крепким телом через спящую девушку, чтобы взглянуть на ее спину. Хотя на раны были наложены белые бинты, кровь просочилась сквозь них и испачкала тонкий больничный халат. После проверки жизненно важных органов нужно будет сменить повязку.
Конни положила руку в перчатке на плечо девушки. Веки ее задрожали, затем медленно открылись.
— Откроешь для меня ротик?
Конни сунула термометр в рот девочке, чтобы проверить температуру. Та позволила медсестре это сделать.
— Нужно убедиться, что у тебя нет лихорадки. Меньше всего тебе нужна инфекция, — предупредила Конни.
Она проверила показания термометра.
— Идеально! 36,6! Хорошая девочка. Ты голодна, дорогая?
Глаза девочки, обрамленные густыми ресницами, посмотрели на Конни. Расслабленная от успокоительного, она отрицательно покачала головой. Девочка снова опустилась на подушку, и закрыла глаза.
Конни решила не противиться и позволила девочке снова заснуть.
— Я здесь, Конни!
Доктор Сюзанна Матис вбежала в дверь.
— Я приехала так быстро, как только смогла, — объяснила она, натягивая на себя белый больничный халат, — это…
Взгляд Сюзанны упал на спящую девушку. Изучая окровавленный халат, царапины на теле, синяки, она все больше мрачнела.
— Она примерно одного возраста с Джулией, да? — спросила Конни Сюзанну.
Сюзанна кивнула, но побледнела при мысли о том, что ее дочь Джулс сравнивают с этой пострадавшей девочкой.
— Показатели стабильны?— спросила Сюзанна, подходя к кровати.
— Да, но она практически ни на что не реагирует. Бедняжка через многое прошла.
Сюзанна внимательно изучила карту.
— Мы знаем ее настоящее имя?
— Поступила без документов, так что это «Травма Лорен», пока мы не узнаем больше.
— Полиция больше ничего не удалось выяснить?
Поступление пациентов абсолютно без идентифицирующих факторов было крайне необычным.
Конни покачала головой.
— Еще нет. Сплошная загадка.
— Как она себя чувствует? — спросила Сюзанна, заметив запачканные кровью бинты.
— Это ... — начала Конни, но не знала, как закончить. — Я никогда не видела ничего подобного, — заключила она.
Грудь девушки поднималась и опускалась, поднималась и опускалась. Две женщины наблюдали за пациенткой, загипнотизированные ее таинственным прибытием и явно тяжелым прошлым.
— Она как сломленный ангел, — вздохнула Конни.
Сюзанна наконец отвернулась.
— Я собираюсь выпить чаю. Позовешь меня, когда она проснется?
Конни кивнула.
— Будет сделано.
Сюзанна еще раз взглянула на спящее лицо пациентки. Она наблюдала за тем, как дрожат веки девушки.
Какие кошмары ей снятся?
Глава 3
Опавшие осенние листья хрустели под моими подержанными «оксфордами». Они подходили к моему винтажному образу больше, чем «конверсы», которые я носила в прошлом году. Каблуки удовлетворительно щелкнули об тротуар.
Направляясь по тротуару в сторону школы, я мысленно готовилась к утру понедельника. Все будут обсуждать, как весело провели выходные: на какие вечеринки ходили, кто напился, кто с кем переспал. В пятницу вечером я упивалась британскими комедиями от «Нэтфликс» с Айзеком – то немногое, на чем мы могли сойтись. Он был большим поклонником документального кино, а я недавно увлеклась старыми фильмами. В них было нечто такое, что успокаивало меня. Еще я осталась дома в субботу вечером. Теоретически для того, чтобы посидеть с Дэни, пока мои родители на свидании, но истинная причина — посмотреть «Касабланку».
— Опять ты, — услышала я голос из желтого школьного автобуса.
Айзек посмотрел на меня через прямоугольное окно.
— Пошли, Рапунцель, — ответила я.
Айзек убрал с глаз черные волосы, свисающие до подбородка. Ему постоянно нужно было стричься.
— Ну ладно, походу, мне придется проводить с тобой почти все свободное время, — согласился он, спрыгивая с крутых ступенек автобуса.
— Кто еще с тобой бы зависал? — спросила я, поправляя ремни новой сумки для книг, которую на прошлой неделе мама купила на распродаже по случаю Дня труда. Мне понравилась ее латунная пряжка и толстая строчка, но ремешки из искусственной кожи уже начали изнашиваться. Неудивительно, что она продавалась со скидкой.
— Кто еще будет зависать с тобой? – возразил Айзек. Справедливое замечание.
Свернув на лужайку, ведущую к двухэтажному зданию из красного кирпича, мы пошли в ногу. Я и Айзек были лучшими друзьями с третьего класса. Именно тогда он переехал из Аляски в Огайо к своей тете. Я никогда не спрашивала, почему он это сделал, но создавалось впечатление, что нечто случившееся с Айзеком в прошлом сделало его человеком, для которого всегда есть свободное местечко везде, куда бы он ни пошел.