Оставив недоеденную тарелку, я в отчаянии вылетела из кухни.
* * *
Школа продолжала приносить мне одни несчастья. Мэй и Себастьян скользили по залам рука об руку, как король и королева, которые заботятся только друг о друге. И мне пришлось работать с ними обоими в «Регале», так как Себастьян дал Мэй полный рабочий день.
Я также избегала Зика. Почти не разговаривала с ним после вечеринки на Хэллоуин.
Не знала, нравлюсь я ему или нет — вероятно, нет, так как я почти не разговаривала с ним на вечеринке, но мне было все равно: я просто проводила дни, не отрывая глаз от пола. Все было как до приезда Мэй, только теперь стало еще хуже, потому что у меня не было Айзека. Я даже перестала фотографировать, оставив портфолио для летней программы незаконченным.
На следующий день за ланчем Мэй села за стол Лариссы прежде, чем я успела сесть туда. Я тоже почти все время сидела с Лариссой и ее свитой. Хотя я практически всегда молчала, по крайней мере, создавалось ощущение, что я все же часть группы. Но сегодня сидеть мне было негде.
― О, прости, Джулс, ― утешила меня Мэй, нерешительно пытаясь найти другой стул.
Последние несколько дней она старалась быть со мной особенно милой, но я не могла смотреть на ее лживое лицо.
― Забудь об этом, ― быстро ответила я и выбежала из столовой.
Моя терпимость к попыткам вести себя хорошо со всем просто испарилась.
В женском туалете я посмотрела на себя в зеркало. Черные реки текли по моим щекам, слезы струились по лицу. Бесполезно было пытаться остановить их.
Моя жизнь отстой. Я была не в силах оставаться больше Ничтожеством, не в силах сдерживать свои эмоции, но я также не могла влиться в какую-то компанию. Я общалась с ними, да, но то, что произошло между мной и Мэй, создало между нами трещину, которая казалась слишком огромной, чтобы ее можно было исправить.
Но хуже всего было то, что я почувствовала ее хладнокровное спокойствие, исходившее от нее, несмотря на предательство.
Мои уши пылали при мысли о том, что я единственная замечает ее ложь. Все остальные любили ее. Никто даже не поверил бы мне, если я бы рискнула сказать о ней что-нибудь плохое. Я выглядела бы сумасшедшей.
Мэй стала общественным «Тефлоном».
Я потянулась за бумажным полотенцем и вытерла лицо. Мне просто нужно было пережить еще несколько уроков, и я могла бы спрятаться в уединении собственного дома.
О нет, подождите ― Мэй тоже была там.
Может быть, это я должна была убежать.
«Держи себя в руках, Матис. Ты сможешь это сделать, подбодрила я себя. Просто переживи остаток дня».
Взяв себя в руки, я поплелась из туалета, не обращая внимания на двух девушек готического вида. Вероятно, они зашли, чтобы подкрасить губы слишком темной помадой.
Я свернула в коридор и чуть не врезалась в…
― Айзек!
Он уставился на меня, глядя в мои заплаканные глаза. Я тут же отвернулась, вытирая нос темно-синей шерстяной курткой.
Я приготовилась к разглагольствованию. Наверное, он меня ненавидел. И я не винила его. Я вела себя по отношению к нему как полная задница.
― Пошли, ― сказал он, хватая меня за руку. ― Тебе нужно подышать свежим воздухом.
Удивленная, я позволила вывести себя наружу, низко наклонив голову, чтобы ни с кем не встретиться взглядом.
Когда мы вышли на улицу, от прохладного воздуха стало попроще. Он подвел меня к скамейке и велел сесть.
― Держи, ― сказал он, протягивая мне плитку шоколада. Предложение мира.
Я почувствовала, как из моих глаз снова потекли слезы, будто включили кран.
― Мне так жаль, Айзек. Я знаю, что вела себя как дура. Думала, что эти глупые девчонки ― мои подруги, но, очевидно, я ошибалась, и пойму, если ты будешь ненавидеть меня вечно. Просто я так быстро вошла в эту новую жизнь... не хотела, но я оттолкнула своего лучшего друга... и я не знаю, как вернуть его.
Наступило долгое молчание, пока мы наблюдали за несколькими замерзшими старшеклассниками, курящими через дорогу.
― Ты виновата в том, что ранила мои чувства, ― наконец решил прервать тишину Айзек. — Но я знаю, что у тебя были смягчающие обстоятельства.
― Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину, Айзек?
― Хм, обещай, что никогда больше не будешь такой дурой?
― Договорились, ― улыбнулась я.
Ветер гонял листья по тротуару.
― В ней что-то есть, Айзек. Я не знаю, что это.
Айзек кивнул.
― Да. Ты изменилась с тех пор, как она появилась.
― Она выглядит милой, но это не так. И все одержимы ею! Включая мою мать!
― Ужас!― воскликнул он. ― Будто из фильма «Грядет Апокалипсис», да? ― добавил он.