Гойда собрался добавить, мол, картина, в принципе знакомая, выполнена простенько и со вкусом, но, глянув в хмурые лица, сыщик воздержался, пробормотал невнятно, что должно было означать матерную ругань.
– Продолжай, не стесняйся, – сказал Гуров, присаживаясь на край ничейного стола.
– В момент убийства на веранде находились хозяин, президент коммерческого банка, сопредседатель множества чего, миллионер Якушев, имя-отчество запамятовал, председатель одного из комитетов ЛДПР Олег Кузьмич Еркин.
– Где-то я похожую фамилию слышал, – пробормотал в задумчивости Крячко.
Еще бы! Разве забудешь фамилию родного министра! Гуров глянул на друга презрительно сказал:
– Извини, Игорь Федорович.
– Свои люди, – кивнул Гойда и продолжал: – Помощник Президента Юрий Олегович Ждан и заместитель начальника охраны Президента Егор Владимирович Яшин. Жены отсутствовали, мальчишник собрали по случаю обмывания данной дачи. В доме находились еще двое из прислуги, четыре охранника сидели на кухне. Выстрела никто не слышал, винтовка была с глушителем. Никто ничего не видел, у всех стопроцентное алиби.
– «Следствие закончено – забудьте!» – сказал Крячко, положив подбородок на скрещенные ладони.
– Ты заткнешься? – тихо спросил Гуров.
– Младшего обижаете, я лишь напомнил название знаменитого итальянского фильма. Фамилию маэстро забыл. Ну, извини!
Гуров махнул на Крячко рукой, повернулся к Гойде, спросил:
– И что у тебя имеется?
– Труп и начальство, что же еще?
– Мои коллеги неделю копали и ничего?
– Какие-то машины проверяют, ничего конкретного. Когда поедешь смотреть?
– Завтра поутру. А чего ФСК вцепилась? Почему не вызвали сразу территориальных розыскников? Что-то казалось? Что-то блестело?
– Лев Иванович, у них поймешь? В чем дерьмо – тебе понятно. Высоких гостей надо работать, а они – «да», «нет», «не знаю», «занят». Ясно, стрелок пришел со стороны, но непричастность всех присутствующих я принять не могу, а работать не дают. Потому и контрразведчики отступили.
– Теперь нужен мент-говновоз, который бы всю эту ароматную кучу на себя взвалил и тащил до упаду. Чуть погодя все спустят в канализацию.
– Ты в горловину не пройдешь, у тебя плечи широкие. – Крячко поднялся из-за стола и неожиданно застучал костяшками пальцев по столу. – Этих людишек надо заставить исповедоваться. Нужен железный характер. А железное тебя – только отбойный молоток, и то, как ты сам любишь повторять, «это вряд ли»!
– Знаешь, за что я тебя особенно люблю? – усмехнулся Гуров.
– Знаю! – Крячко вытер ладонью пот со лба, встряхнул мокрыми пальцами. Признаю, ты гений. Но для них ты – никто. Про себя я не говорю. Ты же понял, они Петра хоронят – первого сыщика России. И вообще, дискуссия закончена. С самолета мы прыгнули, не хочешь открывать парашют – не открывай, я тебя на себе донесу. Ребята, хотите свежий анекдот?
Гойда смотрел на друзей изумленно, затем неуверенно сказал:
– Мне нравится ваш оптимизм, но сложность в том, что эти люди и в прокуратуру не являются, а уж в милицию не придут абсолютно точно.
Гуров задумчиво улыбался и молчал. Крячко в своем эмоциональном всплеске выдохся и уже жалел о сказанном, и не оттого, что испугался, а сочувствовал Гурову, который на самом деле отнюдь не железный и вообще – «на хрена козе баян»?
– Нормальные люди с возрастом умнеют, – пробормотал он. – Видно, я принадлежу к иной категории.
– Это вряд ли, – спокойно возразил Гуров. – Ты простой хитрый мужик, знаешь, чтобы меня запрячь, надо сначала разозлить.
У нас есть сто причин заниматься этим делом. Во-первых, приказано, чего вполне достаточно. Исповедоваться, конечно, никого не заставишь. Не те люди. Игорь, говоришь, они в прокуратуру не являются?
– Все вежливо. Лев Иванович, звонит помощник, приносит извинения, мол, готовят срочный документ для Президента, или другое вранье, и просит встречу отложить.
– Я понимаю. – Гуров кивнул. – Мы люди не гордые – сами залетим на огонек.