– Вы знаете, почему меня задержали фараоны?
Мэтью Терен взял маленького мексиканца на руки и прижал к груди:
– А ты как думаешь, малыш?
Нос у мальчика был забит. Он открыл рот и глядел на меня как на какое-то странное животное. Не опасное животное, а что-то вроде попавшей под машину собаки или дикобраза, истекающего кровью.
Мистер Терен взял в руки рог из слоновой кости, висевший рядом с его головой, и прогудел в него:
– Норман, отвези мистера Роулинза куда он скажет. Мы с ним пока закончили.
Затем он протянул мне рог, от которого крепко пахло сладкими маслами и чем-то кислым. Подавив отвращение, я назвал Норману адрес забегаловки Джона.
– Вот ваши деньги, мистер Роулинз, – протянул мне Терен несколько влажных купюр.
– Нет, спасибо, – отказался я. Мне противно было даже прикоснуться к этим деньгам.
– Адрес моей конторы вы найдете в справочнике, мистер Роулинз. Если что-нибудь узнаете, думаю, что смогу быть вам полезным.
Когда машина остановилась возле бара Джона, я выскочил из нее как ошпаренный.
– Изи, – завопила Хэтти. – Что с тобой стряслось, беби?
Она вышла из-за прилавка и положила руку мне на плечо.
– Фараоны, – сказал я.
– О, беби. Это из-за Коретты?
Казалось, все уже обсуждали подробности моей частной жизни.
– А что с Кореттой?
– Ты не слышал?
Я уставился на нее.
– Коретту убили, – сообщила она. – Я слышала, полиция забрала Дюпре на работе, потому что он встречался с Кореттой. А я знала, ты был с ними в среду, и решила, что полиция, может быть, подозревает и тебя.
– Убили?
– Точно так же, как Говарда Грина. Избили так, что только мать, да и та с трудом узнала. Что они сделали с тобой, Изи?
– Оделл здесь, Хэтти?
– Да, пришел около семи.
– А сколько сейчас?
– Десять.
– Можешь его позвать?
– Конечно, Изи. Только кликну Джуниора.
Она выглянула в дверь и тотчас же вернулась. Через несколько минут появился Оделл. По выражению его лица я понял, как ужасно выгляжу. Он редко выдавал свои чувства, но сейчас так вытаращился на меня, словно увидел привидение.
– Ты можешь отвезти меня домой, Оделл? Я без машины.
– Конечно, Изи.
Оделл почти всю дорогу молчал, но, когда мы подъезжали к моему дому, сказал:
– Тебе хорошо бы отдохнуть немного, Изи.
– Я как раз собираюсь это сделать, Оделл.
– Я не об этом. Тебе нужен настоящий отдых, что-то вроде отпуска.
Я засмеялся:
– Говорят, бедняки не могут позволить себе отдыха. Мы должны работать и работать, иначе нам не выжить.
– Я же не советовал тебе не работать. Сменить обстановку тебе не помешает. Поехать в Хьюстон, например, или даже в Галвестон, где тебя мало кто знает.
– Почему ты заговорил об этом, Оделл?
Мы подъехали к дому. "Понтиак" стоял на своем месте, и это было добрым знаком. С деньгами, которые я получил от Олбрайта, я мог бы пересечь всю страну.
– Сначала убили Говарда Грина, теперь Коретту. В полиции тебя избили, и я слышал, Дюпре все еще в каталажке. Пора уезжать.
– Я не могу уехать, Оделл.
– Почему?
Я посмотрел на мой дом. На мой прекрасный дом.
– Просто не могу, и все, – вздохнул я. – Но ты прав, конечно.
– Если не собираешься уезжать, Изи, тебе следует обратиться к кому-нибудь за помощью.
– О какой помощи ты говоришь?
– Не знаю. Может, тебе сходить в церковь и поговорить с преподобным Тауном?
– В таких случаях Бог не поможет. Я должен обратиться к кому-нибудь другому.
Я вылез из машины и помахал ему на прощанье. Но Оделл, настоящий друг, подождал, пока я, спотыкаясь, доковылял до своей двери.
Глава 12
Я выдул полторы пинты виски, прежде чем смог заснуть. Простыни были сухие и хрустящие, и страх затерялся где-то далеко в алкоголе, но стоило закрыть глаза, как я видел Коретту, она склонялась надо мной и целовала меня в грудь. Я был еще слишком молод и не мог представить, что кто-то, кого я знал, умер. Даже на фронте я надеялся вновь увидеться с друзьями, хотя знал, что они мертвы.
И так прошла вся ночь. Я забывался на несколько минут, потом просыпался и звал Коретту или отвечал на ее зов. И, пытаясь заснуть, снова и снова прикладывался к бутылке виски, которая стояла возле кровати.
Среди ночи зазвонил телефон.
– Кто это? – пробормотал я.
– Изи? Изи, это ты? – послышался грубый голос.
– Это я. Который час?
– Около трех. Ты спал?
– А как ты думаешь? Кто говорит?
– Джуниор. Ты что, забыл меня?
Я не сразу вспомнил, кто он такой. Мы с Джуниором никогда не были приятелями, и я понять не мог, где он раздобыл номер моего телефона.
– Изи? Изи! Ты что, спишь на ходу?
– Чего тебе надо в такой час, Джуниор?
– Да ничего, так, пустяки.
– Пустяки? Ты вытащил меня из постели в три часа утра просто так?
– Не вешай трубку. Я просто хотел сообщить кое-что интересное для тебя.
– Я слушаю, Джуниор.
– О той девушке, помнишь?
Судя по голосу, он нервничал, говорил торопливо. Я как будто видел, что он тревожно оглядывается через плечо.
– Скажи, зачем ты ее разыскивал?
– Ты имеешь в виду белую девушку?
– Да. Я вспомнил, что видел ее на прошлой неделе. Она приходила с Фрэнком Грином.
– А как ее зовут?
– Мне кажется, он называл ее Дафна.
– Так почему ты говоришь мне об этом сейчас? Почему звонишь среди ночи?
– Я освободился только в два тридцать, Изи. И решил позвонить, ты ведь спрашивал о ней.
– Ты решил, что можешь позвонить мне среди ночи и рассказать о какой-то девчонке? Ну, ты даешь! Какого черта тебе от меня нужно?
Джуниор чертыхнулся и бросил трубку. Я взял бутылку и наполнил свой стакан доверху. Потом закурил сигарету и стал раздумывать о ночном звонке. Неужели Джуниор позвонил среди ночи только для того, чтобы сообщить о какой-то девчонке, с которой мне хотелось бы позабавиться? Но что мог тупоголовый батрак вроде Джуниора знать о моих делах? Я допил виски и докурил сигарету, но так ни до чего и не додумался.
Тем не менее виски успокоило нервы, и я забылся в полусне. Мне приснилось, как мы ловили зубатку к югу от Хьюстона, когда я был мальчишкой. В реке Гатлин водились громадные зубатки. Мать рассказывала, что некоторые из них были такие большие, что даже крокодилы их не трогали. Я подцепил на крючок такого гиганта, но мне удалось вытащить из воды только его голову. Эта рыбья морда оказалась шире человеческого торса.
И тут зазвонил телефон.
Я не мог взять трубку, иначе упустил бы мою рыбу, и я крикнул маме, чтобы она подошла к телефону. Но она, должно быть, не слышала, потому что телефон продолжал звонить, а зубатка пыталась уйти под воду. В конце концов мне пришлось упустить ее, и я почти плакал, когда поднял трубку.
– Алло! Это мистер Роулинз? – В голосе чувствовался мягкий акцент, вроде французского, но все-таки не совсем французский.
– Я у телефона, – выдохнул я. – Кто говорит?
– Я звоню вам по поводу вашей приятельницы.
– Кто она?
– Коретта Джеймс, – пропела она по слогам.
Это привело меня в чувство.
– А кто вы?
– Меня зовут Дафна Моне, – сказала она. – Коретта ваш друг, правда? Она пришла ко мне и попросила денег. Сказала, что вы меня разыскиваете, и если я не дам денег, она расскажет вам все. Это так, Изи?
– Когда она это сказала?
– Позавчера.
– И что вы сделали?
– Отдала ей последние двадцать долларов. Я ведь не знаю вас, мистер Роулинз.
– И что потом?
– Она ушла, и я беспокоюсь. А моего друга нет дома, и неизвестно, когда он вернется. Вот мне и пришло в голову разыскать вас и узнать, зачем я вам понадобилась.
– Понятия не имею, о чем вы, – сказал я. – Кто ваш друг? Как его зовут?
– Фрэнк Грин.
Я инстинктивно протянул руку к своим штанам, они лежали на полу рядом с кроватью.
– Почему вы меня разыскиваете, мистер Роулинз? Мы с вами встречались?