Марго упала на колени и сложила руки, словно в молитве.
– Пожалуйста, Боже, сделай так, чтобы Минель поехала со мной!
– Встань и прекрати валять дурака, – прикрикнула я. – Сейчас не время для спектаклей.
Марго разразилась звонким смехом, который, как мне показалось, едва ли приличествовал падшей женщине.
– Я нуждаюсь в тебе, Минель! – сказала она. – Ты хоть и такая serieuse[26], но заставляешь меня смеяться. Я хорошо тебя знаю. Ты хоть и изображаешь учительницу, но никогда не сможешь стать ею по-настоящему. Жоэль просто дурак. Папа говорит, что у него вместо крови опилки.
– Почему граф вдруг заговорил о Джоэле?
– Потому что он послушался папашу Деррингема и уехал. Папа смеется над этим.
– А граф не смеется над тобой, потому что ты согласна ехать туда, куда он тебя посылает?
– Это другое дело. Жоэль ведь не беременный, – и Марго вновь расхохоталась. Я не могла понять, было ли это истерией или же простым легкомыслием. Но я чувствовала, что ее бессвязные речи укрепляют мою решимость. Когда она уговаривала меня ехать с ней, в ее глазах светился панический ужас.
– Я все вынесу, если ты будешь рядом, – продолжала Марго более серьезно. – Это даже будет почти забавно. Я стану изображать молодую вдову, чей муж внезапно умер. Моя степенная кузина – англичанка, но все же родственница, благодаря давно происшедшему мезальянсу, – присматривает за мной. Она такая спокойная, хладнокровная и строгая, что отлично с этим справится. О, Минель, ты должна поехать! Должна!
– Марго, мне нужно подумать. Это важный шаг, и я еще не приняла решение.
– Папа придет в бешенство, если ты откажешься.
– Его чувства меня не касаются.
– Но они касаются меня! Он-то ведь сразу принял решение, и ты играешь в нем важнейшую роль. Я знаю, что ты поедешь, Минель. Если нет, то я умру от отчаяния!
Глаза Марго возбужденно блестели. Она уверяла, что ни капельки не будет бояться, если я поеду с ней, говоря об этом так, словно мы намеревались провести вместе веселые каникулы. Это было глупо, но я начала заражаться ее энтузиазмом.
Возможно, я все время знала, что намерена принять это предложение. Я должна уехать из дома, ставшего без мамы таким мрачным, убежать от нависающей надо мной тени бедности. Но это означало шаг в неизвестное.
В ту ночь мне снова снилось, что я стою около школы, но передо мной был не знакомый пейзаж, а густой лес. Я понимала, что это зачарованный лес, и сквозь него мне предстоит пробраться. Затем я увидела графа, который кивнул мне.
Проснувшись, я приняла решение.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Временное пребывание в Пти-Монли
Глава первая
Пти-Монли был очаровательным городком в сотне миль к югу от Парижа, находящимся в тени своего старшего брата Гран-Монли. Мы прибыли туда в конце апреля. Я продала мебель с помощью сэра Джона и отдала Дженни Мэнсерам с просьбой заботиться о ней. Сэр Джон заплатил мне хорошую цену за мою новую лошадь, которую, как вы помните, я назвала Копилкой, и пообещал, что если я вернусь в Англию, то он продаст мне ее назад за ту цену, которую за нее заплатила мама. Мне предстояло получать более чем солидное жалование от графа, и только теперь, когда эта ноша упала с моих плеч, я поняла, как же меня беспокоило мое финансовое положение.
Миссис Мэнсер покачала головой, когда я сообщила ей о своем решении. Она его явно не одобряла. Разумеется, ей не было известно, что Марго беременна, а она просто думала, что, согласно истории, распространяемой Деррингемами, я заняла место компаньонки в штате графа.
– Не более чем через пару месяцев вы вернетесь назад, – пророчествовала миссис Мэнсер. – Здесь вас будет ждать комната. Ручаюсь, что вы скоро поймете, с какой стороны на хлебе масло.
Я поцеловала миссис Мэнсер и поблагодарила ее.
– Вы всегда были добрым другом маме и мне.
– Мне не нравится видеть, как разумная женщина делает глупости, – ответила она. – Я знаю, в чем дело. Вы просто расстроились из-за Джоэла Деррингема и хотите на время уехать отсюда.
Я оставила миссис Мэнсер при ее мнении. Мне не хотелось показывать ей то радостное возбуждение, которое я испытывала.
Мы ехали в почтовой карсте до побережья и на корабле во Францию. Пролив мы пересекли благополучно, и на том берегу нас встретила пара средних лет – очевидно, преданные слуги графа, которые должны были сопровождать нас в путешествии.
Мы не стали проезжать через Париж – останавливаясь в маленьких гостиницах, спустя несколько дней прибыли в Пти-Монли, где поселились в доме мадам Гремон, которой предстояло быть нашей хозяйкой в течение ближайших месяцев.
Она тепло приняла нас и очень сочувствовала Марго, назвавшейся мадам ле Брен, вынужденной, находясь в подобном состоянии, пуститься в столь длительное путешествие. Я радовалась, что смогла сохранить свое собственное имя.
Должна сказать, что Марго весьма наслаждалась своей ролью. Ей всегда нравилось играть в пьесах, а эта роль была самой важной в ее жизни. Согласно вымышленной истории, ее муж, Пьер ле Брен, управляющий поместьем знатного вельможи, утонул, пытаясь спасти любимого волкодава своего хозяина во время наводнения в Северной Франции. Его вдова, убитая горем и узнавшая о том, что ждет ребенка, вместе со своей кузиной, по совету врача, решили уехать с места трагедии, дабы несчастная женщина могла сохранять относительное спокойствие до рождения младенца.
Марго вошла в роль и с любовью вспоминала о Пьере, проливая слезы над его безвременной кончиной и даже придумав имя любимому волкодаву.
– Бедный Шон-Шон! Он был так предан моему дорогому Пьеру! – говорила она. – Кто бы мог предугадать, что он станет причиной его гибели!
После этого Марго начинала выражать сожаление по поводу того, что Пьер никогда не увидит своего ребенка. Меня интересовало, думала ли она в это время о Джеймсе Уэддере.
Путешествие и в самом деле было утомительным, и хорошо, что мы проделали его теперь, так как через некоторое время оно явилось бы тяжелым испытанием для Марго.
Мадам Гремон оказалась в высшей степени скромной женщиной, и я в течение нескольких месяцев ломала себе голову над тем, подозревает ли она правду. Оставаясь красивой и ныне, мадам Гремон, должно быть, отличалась в молодости необычайной привлекательностью. Сейчас ей было за сорок, и у меня мелькала мысль, не являлась ли она некогда одной из многочисленных любовниц графа, участвуя в теперешнем спектакле ради своего старого друга.
Дом был небольшим, но очень приятным. Хотя он на«о-дился в городе, но казался полностью изолированным из-за окружавших его деревьев и сада.
Марго и мне предоставили соседние комнаты в задней части дома, выходящие окнами в сад. Они были меблированы без особой роскоши, но весьма удобно. Обязанность обслуживать нас была возложена на двух горничных, Жанну и Эмили Дюпон. Жанна любила поболтать, а Эмили, напротив, казалась замкнутой и едва ли произнесла хоть слово, когда к ней не обращались. Жанна очень интересовалась нами; в ее маленьких и темных, похожих на обезьяньи глазках постоянно светилось любопытство. Она все время суетилась вокруг Марго, стараясь ей услужить. Марго, обожавшая находиться в центре внимания, вскоре очень к ней привязалась. Я часто видела их весело болтающими.
– Будь осторожна, – предупредила я. – Ты можешь легко себя выдать.
– Вовсе нет, – возразила она. – Знаешь, иногда я просыпаюсь среди ночи и едва не плачу о бедном Пьере, настолько я вошла в роль. Мне и вправду кажется, что он был моим мужем.
– Очевидно, он походил на Джеймса Уэддера.