– Что произошло? – спросила я. У меня защемило сердце – я знала, что было неосторожно делиться с ними тайной.
– Вчера вечером Мими пришла ко мне и сказала, что Бессель хочет со мной поговорить. Тогда мне не пришло в голову, что это значит. Я подумала, что речь идет о чем-то, связанном с лошадьми. Но Бесселю было нужно другое Он явился с весьма неприятным выражением лица и не извинился за несвоевременный визит. Бессель сказал, что в поместье имеется свободный коттедж, и ему хотелось бы получить его, чтобы они с Мими смогли пожениться.
– Ну, по-моему, это естественное желание.
– Я сказала, что ему следует повидать старшего конюха, но Бессель ответил, что тот ему не симпатизирует, и он предпочитает обратиться ко мне через его голову. Бессель слышал от друга, служащего у Грасвилей, что они с нетерпением ожидают свадьбы и надеются, что не случится ничего, что может ей помешать.
– Ну? – спросила я, затаив дыхание.
– Бессель долго распространялся о том, как он дружит с этим человеком и другими слугами Грасвилей, и как их хозяева огорчаются из-за отсрочки свадьбы по случаю смерти моей матери и рассчитывают, что больше ничего такого не произойдет…
– О, Марго! – воскликнула я. – Мне это не нравится.
– Мне тоже. Бессель после нашего путешествия пришел к мысли, что я могла бы замолвить за него словечко, чтобы уладить дело с коттеджем в его пользу.
– Это шантаж! – заявила я. – Бессель намекает, что если ты не раздобудешь для него коттедж, то он расскажет своему другу из поместья Грасвилей о нашем путешествии, а тот позаботится, чтобы эта история достигла ушей хозяев.
Марго медленно кивнула.
– Сделать можно только одно, – продолжала я. – Ты не должна подчиняться шантажу. Тебе следует повидать Робера и сообщить ему всю правду, прежде чем он узнает ее от кого-нибудь еще.
– Если он узнает, что у меня есть незаконный ребенок, то не захочет на мне жениться.
– Захочет, если он любит тебя.
Марго покачала головой.
– Нет. Я знаю, что он откажется от брака.
– Ну так значит, брака не будет.
– Но я хочу за него замуж!
– Ты уже однажды хотела замуж за Джеймса Уэддера и даже убежала с ним для этого.
– Я была молодой и глупой. Тогда я не знала, что делаю. А теперь я выросла, и у меня есть ребенок. Я уже построила планы на будущее, и не мыслю его без Робера, потому что люблю его!
– Тем более ты не должна его обманывать.
– Ты иногда бываешь такой суровой, Минель!
– Я стараюсь найти для тебя лучший выход.
– Но я не могу сказать Роберу! И в любом случае, я уже сказала Бесселю, что он получит коттедж. О, не делай возмущенное лицо! Я согласилась ради Мими, которая хорошо мне служила. Когда я выйду замуж за Робера, они останутся здесь, и я больше никогда их не увижу.
– Шантажисты обычно так не поступают, Марго. Первое требование редко оказывается последним.
– Я все расскажу Роберу, когда мы поженимся, но не раньше. О, как бы я хотела, чтобы не было этой отсрочки!
Я печально посмотрела на нее, чувствуя, что события вокруг нас быстро становятся угрожающими.
Согласно приказу графа, мы никогда не выезжали верхом без сопровождения грума. Но я начала замечать странные взгляды, бросаемые в мою сторону. Одно время я не вызывала к себе ненависть, так как была иностранкой, и все считали, что я нахожусь в замке почти что на положении служанки. Но теперь все изменилось. Я спрашивала себя, откуда пошел слух, что у меня был ребенок от графа.
Так как мы проводили все время в замке и поблизости от него, я чаще, чем раньше, видела Леона и Этьена. У них обоих были обязанности в поместье, и даже они не рисковали выезжать в одиночку.
Было интересно беседовать с ними и наблюдать за их отношением к происходящему. Этьен не сомневался, что старый режим устоит. Он питал величайшее презрение к тем, кого именовал "чернью". Если они попытаются восстать, говорил Этьен, то призовут армию, которая твердо стоит за короля. Леон, однако, придерживался противоположного мнения.
После еды они подолгу засиживались за столом и спорили.
– Сейчас армия и вправду за короля, – говорил Леон, – но в один прекрасный день все может измениться.
– Чепуха! – возражал Этьен. – Во-первых, армия никогда не выйдет из повиновения, а во-вторых, даже если такое произойдет, власть и деньги принадлежат аристократии.
– Ты отстал от жизни, – доказывал ему Леон. – Герцог Орлеанский[63] в Пале-Рояле[64] подстрекает к мятежу. Он всячески подбадривает агитаторов. Повсюду говорят о свободе, равенстве и братстве, ропщут против королевы и даже против короля. Ты просто ничего не желаешь замечать.
– А ты вечно якшаешься с мужичьем и придаешь ему слишком большое значение.
– По-моему, только то, которого оно заслуживает.
Прислушиваясь к их спорам, я начинала разбираться в ситуации, которая с каждым днем становилась более опасной. Меня постоянно мучили мысли о графе, который находился в Париже.
– Моя мать очень хочет, чтобы вы навестили ее, – сказал мне как-то Этьен. – Она настаивала, чтобы я пригласил вас. Мать приобрела фарфоровую вазу, вроде бы английскую, и ей хотелось бы услышать ваше мнение о ней.
– Боюсь, что я не специалист по фарфору.
– И все-таки она хотела, чтобы вы на нее взглянули. Можно я провожу вас к ней завтра?
– Да, с удовольствием.
На следующий день я была готова в назначенное время. Когда мы выехали, было около половины четвертого.
– Лучше поедем по тропинке, которую я вам показывал, – предложил Этьен. – По-моему, я говорил вам, что граф проложил ее несколько лет назад, чтобы быстрее добираться к дому моей матери. Правда, сейчас она заросла, так как ее редко используют.
Он оказался прав – тропинка заросла. Ветви и подлесок создавали летом существенную помеху.
Габриель уже ждала нас.
– Хорошо, что вы пришли, – сказала она. – Я так хотела показать вам мое приобретение. Но сначала выпьем чаю – я знаю, как его любят англичане.
Мадам Легран провела меня в гостиную, где я сидела с ней в прошлый раз. Когда мы пили чай, она спросила, понравился ли мне Париж?
Я ответила, что нашла город необычайно интересным.
– А вы заметили, как мы подражаем англичанам?
– Я обратила внимание на то, что в магазинах полно английских товаров, и на надписи, извещающие, что здесь говорят по-английски.
– Да, и везде пьют чай. Вам должно быть приятно, мадемуазель, что ваша страна у нас столь популярна.
– Думаю, это просто мода.
– По-вашему, мы – непостоянные люди?
– Моды приходят и уходят, не так ли?
– Да, как любовницы. Они тоже приходят и уходят. Умным людям следует знать, что на свете не существует постоянства. Сегодняшняя фаворитка завтра может быть отвергнута. Вам нравится чай?
Я заверила ее, что очень нравится.
– Попробуйте эти пирожные. Этьен их очень любит. Он ест их слишком много. Мне повезло, что сын посещает меня так часто. Мой брат также приезжает ко мне. Мы дружная семья, и я считаю себя счастливой. Хотя я не вышла замуж за графа, но, по крайней мере, не потеряла сына. А то ведь многие мужчины предпочитают, чтобы их незаконные дети воспитывались вдалеке от родителей. По-моему, для матери такое весьма печально, не так ли?
Я почувствовала, что краснею. Очевидно, до Габриель дошел слух, что я родила от графа ребенка.
– Конечно, печально, – холодно ответила я. – Однако женщинам следовало бы предвидеть подобную возможность, прежде чем ставить себя в столь неприятное положение.
– Но ведь не все женщины обладают даром предвидения.
– Вероятно. Но я бы хотела поглядеть на вашу вазу.
– Сейчас покажу вам ее.
Казалось, мадам Легран затягивает чаепитие. Я заметила, что она время от времени посматривает на часы в форме замка, которые, как мне уже было известно с прошлой встречи, подарены ей графом. Очевидно, Габриель хотела напомнить мне о его любви к ней.
63
Герцог Орлеанский Луи-Филипп-Жозеф де Бурбон, прозванный "Филипп-Равенство" (1747-1793) – принц крови, примкнувший из ненависти к королеве и политического авантюризма к революционерам и голосовавший за казнь Людовика XVI. Во время террора, однако, вызвал подозрение у своих друзей-якобинцев и был гильотинирован.