Поцеловав заледеневшие пальцы Пандоры и обнадеживающе улыбнувшись, Габриэль покинул смотровую.
Отыскав комнату для ожидания, он направился туда, где сидел Уинтерборн. Леди Хелен нигде не было видно.
— Женщина-врач? — резко спросил Габриэль с хмурым видом.
Уинтерборн выглядел слегка виновато.
— Я не подумал предупредить об этом. Но могу за неё поручиться, она вела беременность и роды Хелен.
— Это совсем не то же самое, что хирургия, — резко бросил Габриэль.
— В Америке на протяжении уже двадцати лет работают женщины-врачи, — отметил Уинтерборн.
— Мне плевать, что происходит в Америке. Я хочу, чтобы Пандора получила наилучшую медицинскую помощь.
— Листер публично заявил, что доктор Гибсон — один из лучших хирургов, которых он когда-либо обучал.
Габриэль покачал головой.
— Если я доверяю жизнь Пандоры в руки незнакомца, это должен быть кто-то с опытом. А не женщина, которая выглядит так, словно только что покинула школьную скамью. Я не хочу, чтобы она ассистировала на операции.
Уинтерборн открыл рот, чтобы возразить, но потом передумал.
— У меня, наверное, были бы подобные мысли, окажись я на твоём месте, — признался он. — К идее о женщине-враче нужно привыкнуть.
Габриэль тяжело уселся в соседнее кресло. Он начал ощущать лёгкую вибрацию, пробегающую по рукам и ногам, постоянный гул от нервного напряжения.
В комнату для ожидания вошла леди Хелен с маленьким свёрнутым белым полотенцем. Ткань была влажной, и от неё исходил пар. Она безмолвно подошла к Габриэлю и протёрла его щёку и подбородок. Когда Хелен закончила, он заметил, что на полотенце осталась кровь. Поочерёдно беря его за руки, она начала счищать пятна крови, запёкшиеся на костяшках и между пальцами. Он их даже не замечал до этого. Габриэль попытался забрать у неё ткань, чтобы продолжить самому, но она сильнее ухватилась за полотенце.
— Пожалуйста, — тихо проговорила Хелен. — Мне нужно что-то для кого-то сделать.
Он расслабился и позволил ей продолжить. К тому времени, как она закончила, в комнату вошёл доктор Хэвлок. С бешено колотящимся сердцем Габриэль поднялся на ноги.
Вид у врача был мрачный.
— Милорд, осмотрев леди Сент-Винсент при помощи стетоскопа, мы обнаружили шум в месте повреждения, который указывает на артериальное кровотечение. Подключичная артерия повреждена или частично перерезана. Если мы попытаемся её зашить, есть риск осложнений, опасных для жизни. Поэтому самое безопасное решение — перевязать артерию двойной лигатурой. Я буду ассистировать доктору Гибсон, операция может занять часа два. Тем временем…
— Подождите, — с опаской прервал его Габриэль. — Вы имеете в виду, что доктор Гибсон будет ассистировать вам?
— Нет, милорд. Операцию будет проводить доктор Гибсон. Она разбирается в новейших и самых передовых методиках.
— Я хочу, чтобы операцию делали вы.
— Милорд, в Англии очень мало хирургов, кто бы взялся за такую операцию. И я не один из них. Повреждённая артерия леди Сент-Винсент расположена глубоко и частично скрыта ключичной костью. Вся оперируемая площадь, возможно, не больше дюйма с половиной в ширину. Спасение вашей жены будет вопросом миллиметров. Доктор Гибсон — кропотливый хирург. Хладнокровный. У неё твёрдая рука, тонкие, чувствительные пальцы, они идеально подходят для искусных операций, таких, как эта. Кроме того, она прошла обучение современной антисептической хирургии, что делает перевязку магистральных артерий гораздо менее опасной, чем в прошлом.
— Мне нужно второе мнение.
Врач спокойно кивнул, но его взгляд оставался пронизывающим.
— Мы предоставим имеющееся у нас оснащение и окажем всяческое содействие любому, кого бы вы не выбрали. Но вам лучше действовать быстро. Я знаю только полдюжины пациентов за последние тридцать лет с повреждениями, похожими на случай леди Сент-Винсент, которых успевали доставить в операционную. Она в нескольких минутах от остановки сердца.
У Габриэля свело все мышцы. В горле застрял крик боли. Он не мог смириться с происходящим.
Но выбора не оставалось. В его жизни, наполненной бесконечными возможностями, перспективами и альтернативами, которые большинству человечества и не снилось заполучить… не оставалось выбора тогда, когда это становилось важнее всего.
— Из всех пациентов, которые попали на операционный стол, — хрипло спросил он, — сколько выжило?