Делу не помогало ещё и то, что Пандора была полна решимости оставаться независимой от мужа, как маленькая суверенная нация, которая боится, что её завоюет и поглотит могущественный сосед. С каждым днём она добавляла всё больше пунктов к списку брачных условий, как будто ей было необходимо от него защищаться.
Когда Габриэль решил обсудить этот момент наедине с Фиби, его сестра недоверчиво посмотрела на него и сказала:
— В мясной кладовой хранятся продукты, чей срок годности длиннее твоих отношений с Пандорой. Нельзя ожидать вечной любви и преданности от женщины после двухнедельного знакомства, — увидев его недовольное выражение лица, она с нежностью рассмеялась. — О, я совсем забыла. Ты же Габриэль, лорд Сент-Винсент, конечно же, ты ожидал именно этого.
Пандора подняла лицо навстречу прохладному ветерку, и Габриэль вернулся в реальность.
Задаваясь вопросом, что происходит в её беспокойном сознании, он пригладил выбившийся локон, прильнувший к её щеке.
— О чём ты думаешь? — спросил он. — О свадьбе? О твоей семье?
— О ромбе, — рассеяно отозвалась Пандора.
Габриэль приподнял брови.
— Ты имеешь в виду параллелограмм с противоположными равными и непрямыми углами?
— Да, кузен Уэст сказал мне, что остров Уайт имеет форму ромба. Я просто подумала, что прилагательное от слова «ромб»… — поднеся затянутую в перчатку руку к подбородку, Пандора постучала пальцами по губам. — Ромбический.
Габриэль поигрывал крошечным шёлковым цветком на её шляпке.
— Ромбофобия, — сказал он, вступая в игру. — Боязнь ромбов.
Этим он заслужил спонтанную ухмылку. Её ярко-голубые глаза стали шаловливыми и весёлыми.
— Ромбокульт. Поклонение ромбу.
Поглаживая изящную линию её щеки, Габриэль пробормотал:
— Я бы хотел поклоняться тебе.
Пандора, казалось, едва его слышала, её разум всё ещё был занят игрой слов. Улыбаясь, Габриэль обнял жену одной рукой, пока пароход приближался к причалу.
Сойдя на сушу, они отправились к конке, которая доставит их на модную набережную в миле отсюда. Тем временем, камердинер Габриэля, Оукс, руководил носильщиками и управлял разгрузкой багажа. Затем он поедет в отель отдельно вместе с горничной.
Набережная находилась всего в пяти минутах езды на карете от Империи, роскошного отеля, расположенного на песчаном пляже. Великолепное пристанище было оборудовано всеми возможными современными удобствами: гидравлическим лифтом для транспортировки коробок на все этажи и номерами с отдельными ванными комнатами.
Пандора никогда раньше не останавливалась в отеле и её заворожила пышная окружающая обстановка. Она поворачивалась по кругу, разглядывая каждую деталь интерьера синих, золотых и белых цветов, щедро декорированного мраморными колоннами, расписанными вручную обоями и итальянской лепниной. Метрдотель, который едва ли мог не заметить интереса Пандоры, предложил молодожёнам провести частную экскурсию по общественным помещениям.
— Спасибо, но… — начал Габриэль.
— С удовольствием, — воскликнула Пандора, слегка подпрыгнув на каблуках, но потом опомнилась и замерла, запоздало вспомнив о правилах приличия. Габриэль едва сдержал улыбку.
Обрадованный её энтузиазмом метрдотель подал ей руку и повёл по отелю, Габриэль следовал за ними позади. Сначала они отправились в картинную галерею, где их гид с гордостью отметил прекрасные портреты семьи владельца отеля, а также пейзаж Тёрнера и картину с изображением детей и собак голландского мастера Яна Стина.
Затем они посетили французский ресторан отеля, где Пандору одновременно потряс и обрадовал тот факт, что в главном зале было разрешено принимать пищу в смешанных компаниях, вместо того, чтобы отправлять дам в небольшие отдельные комнаты. Метрдотель заверил Пандору, что в Париже давно принято, чтобы мужчины и женщины обедали вместе. В порядке крайней конфиденциальности он незаметно указал на стол, занимаемый индийским принцем и его женой, а также на стол, где известный американский финансист обедал с супругой и дочерьми.
Экскурсия продолжилась вдоль широкой галереи, которая окружала крытый сад под высокой крышей из железа и стекла. Как рассказал метрдотель, водоснабжение в отеле осуществляется из собственной артезианской скважины, в садах, продуваемых морским бризом, ежедневно подают послеобеденный чай, весь бальный зал отделан красным веронским мрамором и освещён хрустальными люстрами времён Людовика XIV… Терпение Габриэля быстро истощалось.