Кир слабо улыбнулся её проницательности.
— Она оставила его вместе со мной в приюте. Я ношу его, потому что… наверное, потому что хочу каким-то образом почтить её память. Я в долгу перед ней за ту боль, которую ей причинил.
Между её тонкими бровями появилась морщинка.
— Ты имеешь в виду во время родов?
— Да, и ту боль, которую она испытала, когда ей пришлось отдать своего ребёнка. — На мгновение он задумался. — Мне кажется, я был не единственным мужчиной, причинившим ей боль. Девушка из благополучной семьи никогда бы не оказалась в подобных обстоятельствах.
В полуоткрытое окно ворвался восточный ветер, принося с собой бодрящую свежесть моря. Пошёл дождь, с неба посыпались тяжёлые капли.
Жестом велев Киру оставаться на месте, Меррит отошла к длинному шкафу и вернулась с кофейным сервизом на серебряном подносе. Ему нравилось наблюдать за тем, как она приготавливает для него кофе, добавляя сахар и порцию густых сливок, которые расползались по дымящейся чёрной поверхности. Меррит передала ему чашку с блюдцем и маленькую тарелочку с жёлтым ломтиком мармеладного торта.
Подчистую доедая десерт и запивая его кофе, Кир печально размышлял о том, что до конца жизни будет вспоминать события этого вечера. Ничто и близко не могло сравниться с тем удовольствием, которое доставляла ему Меррит.
Часы на каминной полке залились нежным перезвоном. Полночь.
Никогда ещё время не казалось столь злейшим врагом. Но лучше завершить вечер сейчас. Утолив один голод, его тело теперь требовало утолить другой. Нужно поскорее оказаться вдали от искушения.
— Меррит…
— Ещё кофе? — весело предложила она.
Меррит потянулась за чайником, но Кир поймал её руку.
— Мне пора, — тихо проговорил он.
— Но на улице дождь.
Кир слабо улыбнулся. Он не стал указывать на то, что она и так знала: шотландца вряд ли можно испугать дождём.
Он попытался произнести её имя, но получилось лишь:
— Мерри. — Ласковое обращение, но насквозь пропитанное тоской.
Их руки медленно переплелись, Кир никогда не испытывал столь волнительных эмоций от простого прикосновения.
Он так много хотел ей сказать, только правду, но это казалось неправильным.
Гроза разразилась не на шутку, в окно ворвался порыв ветра с дождём. Пламя газовой лампы зашипело и погасло, несмотря на стеклянный плафон. Кир вскочил, чтобы закрыть клапан лампы, в то время как Меррит бросилась к окну.
— От влажности раму заклинивает, — объяснила она, пытаясь её закрыть, слегка задыхаясь от холодного влажного ветра.
Кир пришёл ей на помощь, опустив окно одной рукой. Он упёрся рукой в подоконник рядом с плечом Меррит, и они оба уставились на бушующую бурю сквозь стекло, по которому струился дождь. Кир любил шторм, все его чувства оживали во время непогоды. По небу пробегали тени и отблески молнии, как будто они смотрели на него из-под воды.
— Погода совсем разбренчалась, — заметил он.
— Ты так говоришь о буре? — спросила Меррит, поворачиваясь к нему лицом.
Он нежно стёр подушечкой большого пальца каплю дождя в уголке её рта.
— Да, у нас есть десятки слов для описания погоды. Лёгкий дождь мы зовём "грити".
Губы Меррит дрогнули.
— В Гэмпшире мы называем его ситным. — Её руки легонько опустились на его бока.
Кир прерывисто вздохнул, почувствовав, как она придвинулась к нему ближе. Он весь напрягся, его переполняло невыразимое желание. Всё в нём кричало, чтобы он сделал её своей. Вместо этого Кир склонил голову и прижался щекой к её волосам. Так они и стояли, пока в ночи играла симфония дождя.
— В данный момент, — прошептал он, — я самый счастливый человек на свете.
— Тогда оставайся, — приглушённо проговорила она, уткнувшись лицом в складки его позаимствованной рубашки.
Сердце Кира дрогнуло. Он сказал себе, что это всего лишь порыв. Он не хотел, чтобы она потом пожалела. Не хотел причинять ей ни минуты боли или печали, когда она уже с лихвой отведала и того, и другого.
— Нет, — пробормотал он. — Мне и так чертовски трудно от тебя уходить, не усложняй мне задачу.
— Останься на одну ночь. Всего лишь одну.
Никогда ещё Кир не был так возбуждён и расстроен одновременно. Как же легко позволить себе забыть обо всём, кроме удовольствия. Но кому-то придётся подумать о последствиях, и, очевидно, Киру. Нет другого выхода, кроме как положить этому конец, сейчас же.
Отпустив её, он резко сказал:
— Ты не знаешь, о чём просишь.