Макрей выжидающе посмотрел на Люка.
Лицо Люка не выражало никаких эмоций.
— Вы ждёте от меня возражений?
— Вы не запретите сестре уйти одной с незнакомцем? — удивлённо спросил его Макрей.
— Она моя старшая сестра, — сказал Люк, — и мой работодатель, так что… Нет, ни черта я ей не скажу.
— Откуда вы знаете, что я не оскорблю её добродетель? — возмутился шотландец.
Люк слегка заинтересованно приподнял брови.
— А вы собираетесь?
— Нет. Но мог бы.
Меррит пришлось прикусить губу изнутри, чтобы сдержать смех.
— Мистер Макрей, — успокоила она. — Мы с братом оба прекрасно знаем, что мне совершенно нечего вас бояться. Напротив, общеизвестно, что шотландцы — надёжные, и честные, и… и самые благородные люди.
Хмурый взгляд Макрея немного смягчился.
— Это правда, в Шотландии на одного человека приходится больше чести, чем где бы то ни было. Куда бы мы ни отправились, мы несём с собой честь Шотландии.
— Именно, — согласилась Меррит. — Никто не усомнится, что в вашей компании я в безопасности. По правде говоря, кто посмеет сказать хоть одно обидное слово или осмелится угрожать, если вы со мной?
Казалось, Макрей воодушевился этой идеей.
— Если кто-то только попробует, — яростно пообещал он, — я сдеру кожу с этого наглого ублюдка, как с виноградины, и швырну в пылающую кучу навоза.
— Вот видите! — просияв, воскликнула Меррит. — Вы идеальный спутник. — Её взгляд переместился на брата, который стоял за спиной Макрея.
Люк медленно покачал головой и улыбнулся одними уголками губ, а потом беззвучно произнёс:
"Кленовый сироп".
Она проигнорировала брата.
— Пойдёмте, мистер Макрей, мы в два счёта уладим ваши дела.
Кир не мог не последовать за леди Меррит. После того как его окатили восьмидесятиградусным виски в доках, он промёрз до костей. Но эта женщина с лучезарной улыбкой и тёмными глазами цвета кофе казалась самым тёплым созданием на свете.
Они прошли через несколько красивых комнат, отделанных деревянными панелями и украшенных картинами с изображением кораблей. Кир едва замечал интерьер вокруг. Его внимание было приковано к фигуристой женщине перед ним, к её замысловато уложенной причёске, голосу слаще мёда. Как же прекрасно она благоухала, словно дорогое мыло в изысканной упаковке. Кир и все, кого он знал, пользовались обычным жёлтым канифольным мылом, им мыли всё: полы, посуду, руки и тело. Но её аромат не был резким. С каждым движением от шелестевших юбок и рукавов исходил аромат духов, будто от букета цветов, который слегка встряхнули.
Ковёр с красивым узором был достоин висеть на стене. Киру казалось преступлением наступить на него своими тяжёлыми рабочими ботинками. В такой прекрасной обстановке он чувствовал себя не в своей тарелке. Ему не нравилось, что пришлось оставить своих людей, Оуэна и Слораха, на пристани. Некоторое время они смогут обойтись без него, особенно Слорах, который проработал на винокурне отца Кира почти четыре десятилетия. Но именно Кир нёс ответственность за винокурню, и только от него зависело её благополучие. Он не мог позволить себе отвлекаться на женщину, когда необходимо убедиться, что нерастаможенное виски благополучно разместилось на складе.
Особенно на эту. Образованную и благовоспитанную дочь графа. И не просто графа, а лорда Уэстклиффа, чьё влияние и богатство были известны повсеместно. А леди Меррит, владелица судоходной компании, включавшей в себя не только флот грузовых пароходов, но и склады, не уступала отцу.
Как единственному ребёнку в семье, пожилые родители дали Киру лучшее, что могли себе позволить, но литература и культура не входили в число его сильных сторон. Он находил красоту во временах года и штормах, в долгих блужданиях по острову. Он любил рыбачить и гулять со своей собакой, и ему нравилось изготавливать виски, этому ремеслу научил его отец.
Он был приверженцем простых и понятных удовольствий.
Леди Меррит, однако, не относилась ни к тем, ни к другим. Она была совершенно иным видом удовольствия. Роскошью, которой следует упиваться, но не таким мужчинам, как он.
Хотя это не мешало Киру представлять её, раскрасневшуюся и податливую, в своей постели. Воображать, как её тёмные волосы шёлковым покрывалом ложатся на его подушку. Он хотел слышать, как со своим благородным произношением она умоляет его о разрядке, пока Кир медленно и неспешно в неё вонзается. К счастью, она понятия не имела о непристойном ходе его мыслей, иначе бы с криками убежала.