Впервые за долгое время Кингстон по-настоящему улыбнулся.
— Ты же знаешь Эви. Он уже стал для неё родным человеком.
Глава 18
От глубокого сна Меррит пробудил звон фарфоровой чашки о блюдце. Она потянулась и моргнула, обнаружив, что шторы раздвинуты и в спальню проникают косые лучи послеполуденного солнца. Её внимание привлекли яркие медно-рыжие волосы. Заметив за маленьким чайным столиком в углу женщину, Меррит села.
— Фиби!
Леди Фиби Рэвенел повернулась и подошла к ней с радостным смехом.
Они знали друг друга всю жизнь, росли вместе, делились секретами, радостями и печалями. Фиби была поразительно красивой женщиной, высокой и стройной, в отличие от низенькой коренастой Меррит. Как и Меррит, она овдовела несколько лет назад, хотя в случае Фиби потеря не стала для неё неожиданностью. Её первый муж, Генри, страдал от продолжительной изнуряющей болезни и скончался до рождения их второго сына. Затем в жизни подруги появился Уэст Рэвенел, и после стремительного ухаживания, напоминающего водоворот событий, они вскоре поженились.
— О, сколько лет, сколько зим! — воскликнула Меррит, когда они обнялись. — Я так скучала! В письмах всего не расскажешь.
— Особенно учитывая, как редко ты пишешь, — поддразнила Фиби и рассмеялась над выражением лица Меррит.
— Если бы ты знала, как усердно я работала! У меня не было времени ни на письма, ни на книги, ни на чай с подругами… ни на сон, ни на походы по магазинам… Я жила как средневековый крестьянин.
Фиби усмехнулась.
— Я собиралась приехать раньше, но в поместье творится настоящее безумие. Мы готовимся к уборке урожая, и я была занята дочкой…
— Где она? — нетерпеливо спросила Меррит. Ей ещё не довелось увидеть дочь Фиби, Иден, которая родилась шестью месяцами ранее. — Надеюсь, ты привезла её с собой.
— Пришлось, — иронично ответила Фиби, указывая на растянутый лиф своего платья на пуговицах спереди, который скрывал полную грудь кормящей матери. — Я ещё не отняла её от груди. Сейчас она с няней наверху. Я оставила мальчиков дома с Уэстом, но, возможно, они присоединятся к нам позже, в зависимости от продолжительности моего визита.
— Я так рада тебя видеть.
— Расскажи мне, что случилось, — сказала Фиби, подходя к маленькому столику. — А я налью чаю.
Меррит замялась, растерянно рассмеявшись.
— Слишком много всего. Не могу подобрать слов.
— Ты? У тебя никогда не бывает недостатка в словах.
— Я не знаю, с чего начать.
— Начни с чего угодно. Нет, начни рассказ с мужчины, которого ты сюда привезла. Согласно записке моего отца он — делец, пострадавший при пожаре на складе. О чём, кстати, я очень сожалею.
Меррит повернулась и сложила подушки у изголовья кровати.
— Ты уже видела отца?
— Нет, я только что приехала. У него встреча с парой поверенных из Лондона, и я сказала дворецкому, чтобы он им не мешал, а потом отправилась прямиком в твою комнату. В любом случае я хотела поговорить именно с тобой.
Фиби принесла Меррит чашку чая и присела на краешек матраса.
— Ты определённо захочешь поговорить и с отцом тоже, дорогая.
— О чём?
— О мистере Макрее, раненом мужчине. — Меррит прервалась, чтобы сделать живительный глоток чая. — Он винокур из Шотландии. С маленького острова у западного побережья. Он обратился в мою компанию, чтобы доставить и разместить своё виски на таможенном складе. Но пока рабочие перевозили груз, одна бочка разбилась о крышу товарного хранилища и окатила Макрея спиртным. Он ворвался в мою контору в мокрой одежде, весь такой мускулистый и горячий. У меня глаза разбежались.
— Я думаю, ты точно знала, на что положить глаз, — сказала Фиби, её светло-серые глаза заискрились весельем. — Он красивый?
— Невероятно. Высокий и широкоплечий, с голубыми глазами и волосами цвета летней пшеницы. А его акцент…
— Неотразим?
— О, да. Есть в шотландской картавости что-то такое, что заставляет думать, будто мужчина собирается либо прочесть стихи, либо перекинуть тебя через плечо и унести прочь.
— А может быть, и то, и другое одновременно, — мечтательно проговорила Фиби, потягивая чай.
Меррит усмехнулась и продолжила рассказывать, ничего не утаивая. Какое невероятное облегчение — довериться подруге, которая всё поймёт. Но, когда речь зашла о ночи, которую Меррит провела с Киром, говорить стало сложнее.
— А потом… — сказала Меррит, старательно отводя взгляд, — я попросила его остаться на ночь. И провести её со мной. В моей спальне.