Герцог посмотрел на него взглядом опытного льва, которому бросил вызов дерзкий детёныш.
Он спокойно взял со стола маленькую перечницу и высыпал горсть молотого чёрного перца Киру в тарелку.
Кир озадаченно опустил глаза, над тарелкой поднялось серое облачко. В носу защипало, и он чихнул. Грудную клетку тут же пронзила жгучая боль. Он отвернулся от тарелки и согнулся пополам.
— Чёрт бы вас побрал! — с трудом выдохнул Кир.
Вскочив, Меррит бросилась к нему и осторожно положила руку на спину Кира, пока он пытался прийти в себя.
— Принести обезболивающее? — спросила она голосом, полным беспокойства.
Кир покачал головой. Схватившись за край стола для опоры, он выпрямился и бросил на Кингстона злобный взгляд.
Наглядно продемонстрировав свою мысль, герцог беспардонно посмотрел на Кира и отодвинулся от стола.
— Пойдём со мной.
— Зачем? — опасливо спросил Кир.
— Выйдем прогуляться. — Кир ничего не ответил, Кингстон нетерпеливо скривил рот. — Это такой древний способ передвижения: поочерёдно поднимаешь и опускаешь ноги, наклоняясь вперёд. — Его взгляд скользнул по повседневной одежде Кира, по свободному шерстяному пиджаку и брюкам из плотной ткани. — Тебе придётся сменить кожаные ботинки на парусиновые. Встретимся в задней части дома, у двери, ведущей к утопленной дорожке.
Мерзавец хотел прогуляться к бухте.
Хотя Кира так и подмывало послать герцога к чёрту, он придержал язык, провожая его взглядом. Прижав руку к больным рёбрам, он поднялся и посмотрел на Меррит, которая так и стояла рядом. Он сожалел о столь порывистом прощании, должно быть, для неё оно прозвучало, как гром среди ясного неба.
Но в её спокойных тёмных глазах не было ни намёка на обвинение или огорчение. Она демонстрировала железное самообладание.
"Королевское достоинство", — с восхищением подумал Кир.
— Я больше не могу здесь оставаться, — проговорил он.
— Понимаю. Но я беспокоюсь о твоей безопасности.
— В родных пенатах я буду в безопасности, — заверил Кир. — Друзья меня прикроют, а сторожевой пёс даст знать, если незнакомец приблизится хоть на милю к моей земле.
— Уоллес, — сказала Меррит, порядком изумив Кира.
Он удивлённо моргнул.
— Да, это его кличка. Я рассказывал тебе о нём?
— За ужином. Уоллес любит нападать на метлу, когда ты подметаешь. И может отыскать монетку на кукурузном поле.
От раздражения не осталась и следа. Кир посмотрел на Меррит, и на его лице расплылась улыбка.
— Бедняжка, — хрипло проговорил он. — Должно быть, я утомил тебя своей болтовнёй тем вечером.
Меррит слабо улыбнулась. Её пухлые изящные губы напоминали лепестки орхидеи.
— Я тоже внесла свою лепту в разговор.
— Жаль, я ничего не помню.
Она рассмеялась приятным, хотя и резким смехом.
— А я этому рада.
Не дав Киру спросить, что она имела в виду, Меррит уговорила его уйти переобуться для прогулки в бухту.
Она вернулась за стол и села рядом с Фиби, которая молча взяла её за руку, словно бросив спасательный круг.
Меррит первая нарушила молчание.
— Ты сейчас скажешь, что ещё слишком рано для серьёзных чувств, — хрипло проговорила она, — и после того, как мы проведём с ним некоторое время врозь, моя точка зрения изменится, и я перестану страдать. Я встречу кого-нибудь ещё.
Фиби кивнула, ласково глядя на неё с беспокойством.
— Конечно, это правильные слова. — Меррит сжала руку подруги, а потом отпустила и попыталась выдавить улыбку. — Но даже через десять лет, Фиби, я всё равно скажу, что я его любила. С самого начала.
Встретив Кингстона в задней части дома, Кир с радостью обнаружил, что к ним присоединится домашний любимец Аякс. Шумный чёрно-рыжеватый ретривер помог снять напряжение, пока они шли по узкой утопленной в земле дороге, которая когда-то была древней конно-тележной тропой. По обе стороны над ними возвышались стройные деревья, искусно образуя полог над головой.
— Ты упомянул, что у тебя есть собака. Какой породы? — небрежно спросил Кингстон.
— Вислоухий скайтерьер. Прекрасный охотник на кроликов.
Аякс обогнал их и выбежал на пляж. Прилив превратил мелководье в бело-коричневую пену. Чем дальше вглубь, тем темнее становилась вода: от сине-зелёного оттенка до иссиня-чёрного там, где на горизонте медленно проплывали очертания парохода. В песчаном тростнике и вьюнке на дюнах шелестел холодный утренний бриз.