— Это же ты не давал мне заснуть, — напомнила ему Меррит и ахнула, почувствовав прикосновение его утренней щетины к соску.
— Бедный мой цветочек, — покаянно проговорил Кир и накрыл раздражённый кончик бархатным поцелуем. По телу Меррит прокатилась волна удовольствия. — Не надо меня искушать.
Меррит осторожно провела пальцами по его ушибленным рёбрам.
— Тебе не больно?
— Самую малость, — признался он, покрывая лёгкими поцелуями её грудь. — Этого и следовало ожидать, после твоего дикарского поведения.
— Моего дикарского поведения?
— Ты скакала на мне, как на украденном коне, — заявил он и ухмыльнулся, когда она заёрзала под ним.
— Выпусти меня! — воскликнула она, стараясь не рассмеяться. — Твоя вариация утренней беседы ужасает.
Кир прижал Меррит к постели и устроился между её бёдер.
— Милая, я производитель виски. Если тебе важны красивые слова, нужно было переспать с поэтом.
Когда она почувствовала упирающуюся в живот горячую, возбуждённую плоть, её глаза удивлённо расширились.
— Опять?
— Это очень навязчивый недуг, — сообщил ей Кир.
— И, очевидно, неизлечимый. — Она обняла его и поцеловала в плечо. — Кир… нам пора вставать. Уже очень поздно.
Он опустил голову на подушку и прошептал ей на ухо:
— Как же может быть поздно, если восход — это ты? Твоё появление озаряет утреннее небо. Завидев тебя, жаворонки начинают петь. Бабочки расправляют крылышки. Новый день ждёт тебя, сердце моё, как урожай ждёт жнеца.
Пока она подумывала пересмотреть своё мнение о его умении вести утренние беседы, Кир раздвинул ноги Меррит шире и застыл у самого входа в её тело. Где-то глубоко внутри приятно заныло.
— Давай ещё разок, — уговаривал он.
— Даже не начинай, — запротестовала она. — У нас совсем нет времени.
— Дай мне пятнадцать минут.
Зная о том, как Киру нравится заниматься любовью неспеша, она бросила на него скептический взгляд.
— Тебе нужно побриться, умыться и одеться… — Пока она извивалась под ним, её пульс участился, а кровь закипела. Как можно устоять перед очарованием страстного голого мужчины в расцвете сил, который оказался с ней в одной постели. — Это действительно займёт всего пятнадцать минут? — слабо спросила она. На его лице промелькнула усмешка.
— Где твой секундомер? Можешь засекать. — Он опустил руку между их телами, и провёл вверх-вниз гладкой головкой члена по её возбуждённой плоти, раздвигая интимные створки, в то время как жёсткие волоски на его торсе дразнили грудь. Внезапно мир вокруг перестал существовать. Только бы Кир не останавливался! Она хотела, чтобы его обнажённое тело всегда прижималось к её, хотела вечно ощущать его аромат и искусные движения.
Держась за плечи Кира, Меррит издала тихий удовлетворённый стон. Он начал входить в неё, осторожно проникая внутрь и медленно растягивая потаённые мышцы. Её чувства были полностью поглощены Киром, поэтому она не сразу обратила внимание на резкий стук.
Дверь с пугающим грохотом распахнулась. Не теряя ни секунды, Кир подмял Меррит под себя и прижал её лицо к своей груди. Резкое движение заставило его фыркнуть от боли.
— Меррит, дорогая, — послышался знакомый голос. — Я знаю, что это неожиданно, но… Ох.
Недоумённо моргая, Меррит выглянула из-за плеча Кира.
— Мама?
Глава 28
— Какого чёрта ты здесь делаешь? — спросил Себастьян, когда Маркус, лорд Уэстклиф, вошёл в утреннюю гостиную. Он отложил газету на сервированный к завтраку стол и кинул на старого друга озадаченный, раздражённый взгляд. — Не мог дождаться, когда тебя объявят?
Едва ли существовал другой такой человек, которого боялись или уважали больше, чем Маркуса Марсдена, лорда Уэстклифа, унаследовавшего один из старейших титулов в Англии. Его графский титул считался настолько древним и почитаемым, что Уэстклиф превосходил даже Себастьяна по рангу, хотя Себастьян и был герцогом.
Их дружба зародилась во времена учёбы в школе-интернате, и хотя с тех пор много воды утекло, она всё ещё оставалась крепкой. Даже они сами не могли объяснить почему, ведь их характеры отличались как день и ночь. Уэстклиф был благородным и надёжным человеком, он мог разрешить любую проблему и придерживался твёрдых моральных принципов. А бывший повеса Себастьян частенько ими пренебрегал.
За эти годы их семьи провели столько праздников и летних месяцев вместе, что их дети считали друг друга кузенами. В результате между отпрысками Марсденов или Шаллонов не возникло романтических отношений, и все они в один голос утверждали, что идея кажется им в некотором роде кровосмесительной.