Глава 30
Кир сидел у костра в песчаной бухте, наблюдая за тем, как кормятся прибрежные птицы. Чернозобики, ржанки и кулики семенили по мокрому песку, выискивая в нём моллюсков. Пернатые жалобно посвистывали и настороженно следили за чайкой, которая выкапывала зарывшихся ракообразных.
"Совсем скоро, — иронично подумал он, — мне самому придётся добывать пропитание вместе с птицами".
Кир умирал от голода. С утра ему удалось выпить лишь чашку чаю, которую подал Калпеппер перед тем, как его побрить.
Камердинер сказал, что лорд и леди Уэстклиф завтракают с герцогом и герцогиней. Предположив, что Кир к ним присоединится, камердинер принёс элегантный утренний пиджак, жилет и полосатые брюки из серой шерсти. Кир решительно отказался спускаться к столу. Он сообщил, что собирается в бухту, поэтому ему понадобится повседневная одежда и парусиновая обувь. Хотя старому слуге явно не понравилась эта идея, он повиновался.
Кир чувствовал себя трусом, который, вместо того чтобы встретиться лицом к лицу с Уэстклифами, тайком выскользнул из дома. Но ему не хотелось встречаться одновременно и с ними, и с герцогиней.
— Возможно, тебе стоит пока отсидеться здесь, — предложила Меррит Киру, — а я спущусь вниз и разузнаю обстановку.
Кир согласился особенно в свете того факта, что мать Меррит недавно застала их вместе в постели. Он ответил Меррит, что, скорее всего, прогуляется в бухту, где побудет в одиночестве, да и погода для этого располагала.
Если бы его ещё не съедал голод.
Вздохнув, Кир ткнул берёзовое полено. Оно погрузилось в бушующее пламя костра, и в воздух взмыло облако дыма и искр. Сквозь танцующие сверкающие блики он заметил выходившего с тропинки на пляж человека.
Женщину в чёрном плаще. При виде Кира она остановилась, явно смутившись, что в бухте находился кто-то ещё.
Кир поднялся на ноги и неловко потянулся к шляпе, но вдруг вспомнил, что не надел её.
Женщина направилась к нему лёгким, бодрым шагом. Когда она приблизилась, он смог хорошо её разглядеть. Она была красива, с густыми тёмными волосами, овальным лицом и весёлыми карими глазами. Женщина чем-то напоминала Меррит, но с менее пышными формами и удлинённой фигурой, будто её осторожно растянули примерно дюймов на пять вверх и вниз.
"Леди Уэстклиф", — догадался Кир, и в нём вспыхнуло смущение.
— Сигнальный огонь? — непринуждённо прокричала она с отчётливым американским акцентом. — Пытаешься спастись?
Она улыбнулась точь-в-точь как Меррит. Её нос едва заметно сморщился, а внешние уголки глаз слегка приподнялись.
Тревога Кира понемногу рассеялась.
— Да, — ответил он, — но только не уверен, от чего.
Она хотела что-то сказать, но вдруг остановилась как вкопанная. Её изумлённый взгляд скользнул вниз к его ногам и снова вверх.
— Твою мать, — пробормотала она себе под нос.
Кир беспомощно на неё уставился. Он никогда прежде не слышал подобных выражений от женщины.
Леди Уэстклиф закрыла рот.
— Прошу прощения. Просто ты выглядишь как…
— Знаю, — проговорил он с долей досады.
— Ты просто вылитый он в молодости, — всё ещё в замешательстве сказала она, — в те не самые лучшие для него времена, до женитьбы на Эви. — Она нахмурилась. — Но к тебе это, конечно, не имеет никакого отношения.
Кир кивнул, не зная, что на это ответить.
Разговор сдулся, как проколотый воздушный шарик. И они оба не знали, как вдохнуть в него жизнь.
— Миледи… Вы хотели со мной поговорить? — спросил Кир.
— Вообще-то, я пришла сюда, чтобы предаться размышлениям. Я не ожидала здесь кого-то встретить.
— Тогда я вас оставлю, — предложил он. — Разведу для вас огонь посильнее…
— Нет, пожалуйста, останься. — Она сделала паузу. — Что ты здесь делаешь?
— Прячусь.
Ответ её позабавил.
— Надеюсь, не от меня.
Её смех так сильно напоминал смех Меррит, что сердце Кира потянулось навстречу к леди Уэстклиф, как цветы навстречу солнцу.
— Я избегаю не только вас.
— Я тоже избегаю остальных.
— Хотите посидеть со мной у огня?
— Да, — сказала она. — Давай притворимся, что мы закончили вести светскую беседу, и сразу перейдём к нормальному разговору.
— Не так давно ты решила никогда больше не выходить замуж, — напомнил Меррит отец, пока они шли по утопленной тропинке к бухте. После завтрака они проговорили за чаем около часа, оставшись наедине в утренней столовой. От беседы с папой всегда становилось легче, он был прагматичным, отзывчивым человеком и обладал сверхъестественной способностью быстро улавливать детали и видеть последствия.