Лады, я в эстетическом экстазе. В чьи трусиля пихать деньги?
Ветку вместе со мной в очередной раз основательно встряхивают. Один из падальщиков, истекая слюной, нагибается вперед и тянет ко мне длинную ручищу.
‒ Спокойно, парень! ‒ Напрягаю пресс, замахиваюсь свободной ногой и ввинчиваю каблуком прямо по одному из подбородков падальщика. Тот всхрапывает и явно что-то себе прикусывает во всех трех пастях. ‒ Чего сразу физический контакт?! А где же пряники, песни под луной? Конфетно-букетный период кто будет обеспечивать, а?!
И почему я решила, что не смогу голосить в таком положении? Болтать то очень даже неплохо получается.
Вдруг мобильный в кармане моих джинсов оживает. Бобби Макферрин исполняет свое флегматичное «Don't worry be happy», и если кто-то из тусовки падальщиков до сих пор уделял внимание только двум красавчикам, то теперь я ‒ единоличная звезда этого дня.
‒ О… сигнал появился. ‒ С постным лицом выуживаю из закромов мобильный и прижимаю к уху. ‒ Алле?
‒ Мила, мать твою! ‒ раздается с другой стороны раздраженный голос Григория. ‒ Ни одна папка документов не разобрана! У меня скоро та кошелка с бородавкой припрется, а я еще не в курсе, что у нее там с разделом имущества! И где на компе файл с новым прейскурантом? Ты хоть изменения внесла?! Помнишь, что я тебе говорил неделю назад? Мы бесплатных консультаций не даем! Даже, тля, той «бабулечке с квитком за коммуналку»! Алле?! Слышишь меня? Где тебя носит?!
‒ Ну… ‒ оглядываю обращенные ко мне морды падальщиков. ‒ Я тут на тусовке… зависаю.
Глава 9. КРИТИКА И КАТАРСИС
Полагаю, я приглянулась тому падальщику. И вон тому тоже. И той группе в кожистых купальниках. По-моему, они все тут ко мне неравнодушны.
‒ Издеваешься? — По тону несложно догадаться, что Григорий вне себя. Прямо представляю, как его слоистое лицо багровеет, а щеки расплываются по плечам, словно истаивая, как куски масла под солнечными лучами. — Тусовка? Какая еще тусовка?
‒ С падальщиками, ‒ говорю чистую правду.
‒ Это еще что за фрукты? — злобно шипит Григорий. — Какие-то больные фанаты металла?
Фокусируюсь на отдельных экземплярах из живой серой массы внизу. Подробностей не знаю, но на здоровых фанатов металла эти прожорливые гомункулы точно не тянут.
За бортом — полный штиль. На меня периодически капает слюна. Букет чудных ароматов «вонито-вонька» рождает в голове одну ассоциативную цепочку за другой. Где-то на фоне занудно журчит Григорий.
Почти катарсис.
‒ Ты слушаешь? — с подозрением вопрошает мой неофициальный начальник. Григорию важно знать, что его старания не исчезают в никуда, и критика в должной мере корябает чужое восприятие. — Я не приемлю безответственность! Пулей сюда!
‒ У меня возникли некоторые трудности…
‒ Это у меня трудности! Чертовы проблемы. Из-за тебя, между прочим. Ноги в руки, и сейчас же дуй в офис! И захвати мне минералочки.
Погружаюсь в размышления, пока второй, избежавший моего каблука, падальщик раскачивает ветку. Моя нога, честно говоря, уже слегка онемела, а от беспрестанных рывков и вовсе грозится оторваться.
‒ Григорий Павлович, я тут немного сдохла. Так что в ближайшие дни вряд ли доберусь до офиса.
‒ Все мы немного сдохли, девочка. Это нормальное состояние современного гомо храпиенса.
‒ Хомо сапиенса?
‒ И этого тоже, ‒ буркает Григорий. — Короче, о дохлости. Ты бы рожу мою сегодня утром видела, с визгами бы из кабинета вылетела. Щас тоже не лучше. Так что кончай мусолить мне мозги и тащи минералку. Две бутыли. Нет, давай сразу три.
По-моему, я набрала уже достаточно опыта и пора кончать с этим фарсом.
‒ Григорий Павлович.
‒ Чего?
‒ Я неофициально увольняюсь с этой неофициальной должности.
‒ Чего?!
‒ Я говорю вам «досвидули», Григорий Павлович.
‒ Чего-чего?!
‒ В общем, подробности узнайте у моего секретаря. Евгений! — приподнимаюсь и перекидываю мобильный прямо в когтистую лапу трясущего меня падальщика. — Евгений, вежливо скажите дяде идти в большой и пухлый тыл.
«Евгений» в один присест сжирает мой мобильник. Диалог завершен. Лучшего секретаря и с фонариком не найти.
Целых три секунды чувствую свое превосходство. Еще две секунды корю себя за несдержанность. Взяла и скормила тварюге единственное средство связи!
В последующие секунды вспоминаю, что у меня талант к благозвучным трелям. Мои визги — произведение искусства. Не зря же слышащие их зажмуриваются и закрывают уши. Это, конечно же, для того, чтобы хорошенько сосредоточиться на ощущениях и кожей почувствовать вибрации воздуха.