– Морган!
Он внимательно посмотрел на нее – на сей раз без улыбки.
– Я хочу, чтобы все чары были сегодня на нашей стороне, Джессамин.
Она заморгала, смахивая непрошеные слезы.
– Они и так на нашей стороне, милый. Сегодня с нами и любовь, и удача. Что еще может понадобиться в такой комнате, как эта?
Она окинула взглядом комнату с резной мебелью, гобеленами на стенах и камином столь огромных размеров, что там можно было зажарить целого теленка. В серебряном ведерке возле большой вазы с белыми и алыми розами охлаждалась для них бутылка шампанского, по запотевшему стеклу которой сползали ледяные капли. Огромная кровать со столбиками, тоже украшенная гобеленами, была застелена шелковым бельем, а с потолка свешивались маленькие золоченые светильники. Две небольшие стоявшие в углах угольные жаровни нагрели воздух до температуры, которая показалась бы достаточно комфортной и арабскому принцу.
В этой комнате они еще не спали – приберегали ее для первой брачной ночи, когда их союз получит благословение церкви. Именно этой ночью они и собирались зачать ребенка.
– Дворец для моей принцессы. – Морган взял ее лицо в ладонь. – А твой дом в Сан-Франциско мы начнем строить следующей весной.
– Да, непременно начнем. – Она запустила пальцы в его густые каштановые волосы, необыкновенно мягкие и шелковистые.
Морган поцеловал ее руку; его серые глаза смотрели на нее с лукавой усмешкой.
– Может, выпьем за это, моя дорогая, по бокалу ледяного шампанского? Кстати, тебе не жарко? Ведь ты застегнута на все пуговицы сверху донизу.
– А тебе не жарко, мой милый? Полагаю, тебе пора разоблачиться. – Она потянулась к Моргану. – Ах, эта твоя манишка… Красивая, конечно, но сущее наказание для женщины, желающей добраться до своего мужа. – Джессамин рассмеялась и принялась расстегивать рубашку Моргана.
– Но, дорогая, – проговорил он, изображая удивление, – почему ты уделяешь такое внимание моим пуговицам, а не губам?
– Потому что они мешают мне добраться до твоей груди, – пробурчала она, срывая с него сюртук.
Взглянув на подтяжки мужа, она на секунду задумалась, потом принялась распускать брючный ремень. Выпуклость на его брюках тотчас же увеличилась в размерах, и Джессамин с улыбкой пробормотала:
– О, как замечательно… – Она отступила на шаг, чтобы полюбоваться этим зрелищем.
– Дорогая, что же ты делаешь? – прохрипел Морган. – И вообще, моя милая супруга, почему вы сами не раздеваетесь?
Надув губы, она пробормотала:
– Но вы тоже еще не вполне раздеты.
– Дорогая Джессамин, если есть необходимая выучка, то раздеться недолго. – В считанные секунды он скинул рубаху, башмаки, брюки и вскоре предстал перед ней во всей своей наготе.
– Вижу, что у тебя такая выучка имеется. Ты ведь отъявленный распутник, – со смехом сказала Джессамин.
– Совершенно верно, дорогая.
Он прошел к ведерку с шампанским, лишний раз продемонстрировав жене свою боевую готовность. Она уставилась на него, затаив дыхание. Потом начала поспешно раздеваться.
Морган тем временем откупорил бутылку и наполнил шампанским хрустальный бокал.
– Позвольте помочь вам, мадам. Вот, возьмите. – Морган передал жене бокал и тут же с ловкостью и проворством вышколенной горничной снял с нее тунику и бросил в угол.
– Морган! – возмутилась Джессамин.
Он поцеловал ее обнаженное плечо, затем легонько укусил его. Джессамин зажмурилась и прошептала:
– Какой же ты хитрый…
– Да, верно. – Он снова поцеловал ее и снова укусил.
Она приоткрыла один глаз и, взглянув на бокал, сделала глоток шампанского. «Ах, похоже, брачная ночь и впрямь будет замечательной», – подумала Джессамин и вновь пригубила из бокала.
Морган провел ладонью по ее спине и пробурчал:
– Слишком много всяких оболочек, как мне кажется… – Морган взялся за ее поясок, и Джессамин тихонько застонала; ей стоило огромного труда, чтобы не всхлипнуть, когда муж начал расстегивать ее юбки. Быстро стащив с нее верхнюю юбку, он принялся снимать нижние.
Сердце ее стучало так громко, что его, должно быть, слышали в Мемфисе.
Вскоре на ней остались лишь панталоны, нижняя сорочка из шелка и корсет. И было странно, что ноги все еще ее держали.
Морган же вдруг отступил на несколько шагов и принялся рассматривать ее. Она взглянула на него с лукавой улыбкой:
– Тебе нравится то, что ты видишь?
– Да, черт возьми! – Он взял ее за плечи и привлек к себе. – Ты теперь моя, Джессамин, слышишь? Моя!
Она запрокинула голову, и ее локоны рассыпались по спине.
– Да, Морган, я – твоя, а ты – мой.
Он пожирал ее взглядом.
– Господи, как же я мечтал об этом… мечтал увидеть, что ты смотришь на меня так, как сейчас!
В следующее мгновение он расстегнул ее корсет, и груди Джессамин, освобожденные из плена, прижались к его мускулистой груди. Она громко вскрикнула, содрогаясь от захлестнувшего ее сладострастия. А он, отбросив в сторону корсет, крепко прижался к ней бедрами.
– О, Морган… дорогой мой Морган… – бормотала она, задыхаясь.
Он сорвал с нее сорочку и на несколько мгновений снова отстранился. Потом вдруг подхватил ее на руки, уложил на кровать и сорвал последний предмет туалета.
«Наконец-то!» – промелькнуло у Джессамин. Наконец-то она вырвалась из плена одежды, и теперь… Она окинула взглядом Моргана и только сейчас вдруг осознала, что впервые за все время он не позаботился о предохранении. Ах, теперь-то она почувствует жар его семени, теперь-то она по-настоящему его узнает. Джессамин с улыбкой протянула к нему руки.
Он накрыл ее одним порывистым движением, и она тотчас же обвила его руками и ногами и прижалась к нему покрепче. Она чувствовала пульсацию его плоти, тугую от семени, прибереженного для ее лона. Комната наполнилась густым запахом мускуса, смешанного с запахом пота.
– Морган, ах, Морган…
Тут взгляды их встретились, и каждый из них понимал, о чем думает другой. Оба думали о том, что на сей раз не только насладятся близостью, но и дадут жизнь их общему ребенку.
Поначалу его движения были медленные и осторожные, но затем он стал двигаться все быстрее и быстрее, и теперь из горла его то и дело вырывались стоны.
– О, Джессамин, Джессамин!.. – повторял он. Выкрикнув ее имя в последний раз, он излил в нее свое семя, и тела их содрогнулись одновременно. А потом она прижалась к нему в полном изнеможении, и ей еще долго не удавалось отдышаться.
Обняв ее двумя руками, Морган натянул на них обоих одеяла. Спрятав лицо у него на груди, она предалась блаженной неге.
– Я люблю тебя, муж, – прошептала наконец Джессамин.
– А я тебя, жена. – Он улыбнулся и обвил ее ноги своими. – Ты даже не представляешь, как хорошо нам будет в Сан-Франциско. О, ты еще далеко не все знаешь…
Ее глаза широко распахнулись. Ее дьявол-южанин имел отвратительную привычку затрагивать важные темы в самый неподходящий момент.
– Что ты имеешь в виду?
Он ухмыльнулся:
– Видишь ли, Уильям предложил мне партнерство, а Грейнджер возьмет на себя мои обязанности в компании «Донован и сыновья». Так что мне не придется уезжать часто из дома.
Она приподнялась на локте, чтобы заглянуть ему в лицо.
– Ты действительно будешь дома?! – Ее голос звенел от радости. – Действительно?!
– Да, моя милая супруга. – Его серые глаза смеялись. – Видишь ли, дорогая, я хочу, чтобы у нас было много детей.
Она бросилась к нему на грудь.
– Я люблю тебя, Морган!
Он прижал ее к своему сердцу.
– И я буду всегда любить тебя, моя дорогая Джессамин!