Но опустить руки — значит, проиграть. А за моей спиной стоит целый клан убийц. Они ещё живы. Они созданы, чтобы убивать. И мне некого предложить им в качестве нового верховного.
Я дрожащими руками распаковала пакеты и разложила их содержимое на железную койку.
Страшно. Трудно представить более безжизненное тело, чем труп Дилана.
Но кто если не я?
***
Пока я занималась подготовкой к оживлению Дилана, мы с ним не общались.
К моменту первых манипуляций над телом я успела отведать крови семерых человек, и ещё около десятка пакетов с кровью лежали в качестве запаса в холодильнике. Никто из доноров не умер и не пострадал. Всё по плану.
Предложение вызвать на помощь второго хирурга я отвергла сразу: решила справиться сама, а по правде просто боялась сомнений и негатива со стороны постороннего человека. Со стороны моя затея выглядела чистым безумием.
Возвращение Дилана — это процесс интимный. Гораздо интимнее, чем самый развратный половой акт.
Даже нашего лабораторного работника Дени я привлекала только в качестве «принеси-подай». Он, конечно, имел большой опыт работы с расчленёнкой, но ни на секунду не верил, что Дилан оживёт.
Когда нечто подобное случалось с телами рядовых чистильщиков, их просто сжигали в печи. Ибо яды и радиацию даже из бессмертного тела не вывести ни за день, ни даже за месяц. Восстанавливать увечные тела невыгодно для клана. Легче завербовать новых членов.
***
Один из доноров оказался неудавшимся самоубийцей. Во время изъятия крови он с нездоровым интересом задавал вопросы и, кажется, был счастлив умереть от рук (или зубов) какой-нибудь нечисти. Он добровольно предложил выкачать из него кровь, так как сам ищет смерти.
— Мне не нужна твоя смерть, — устало ответила я на очередной вопрос. Мне было не до болтовни в такой момент.
— Вы вампир? Я угадал? — не унимался донор.
— Нет.
— Я хочу быть, как вы! — выдал он.
— Минуту назад ты искал смерти, — напомнила я.
— Я утратил смысл жизни, и вы можете забрать эту жизнь себе. Серьёзно! Из меня может быть толк!
— Вот тебе новый смысл: сейчас тебя отвезут туда, где подобрали; если сумеешь найти меня, примем тебя в свои ряды, — сказала я, вынимая иглу из его вены.
— Знаете, я вашего голоса не забуду никогда. Он очень красивый. И вы, наверное, такая же красивая. Жаль, что я вас не вижу…
— Уведите его, — приказала я чистильщикам, никак не отреагировав на комплименты.
Человека увели, а я подумала, что напрасно дала ему этот ложный смысл жизни. У нас же не отряд самоубийц, в конце концов, а отряд убийц.
***
Несмотря на постоянное вливание в себя чужой крови, я всё ещё чувствовала слабость. Без Дилана в голове было пусто и тоскливо.
В первую очередь я взялась промывать органы Дилана от остатков яда и радиации. Мне ещё никогда не приходилось сталкиваться со столь сложной ситуацией. Изъеденные ядами внутренности были дырявыми, как решето, и покрытыми гноем и слизью. Промывка заняла у меня больше суток.
От переутомления я упала в обморок и пролежала на холодном полу палаты, пока меня не привёл в себя голос Дэни:
— Госпожа… Что с вами? — и крикнул остальным. — Эй, парни, Дьяволице плохо!
Моя шея не хотела удерживать голову, тело не слушалось.
Меня уложили на койку, дали стакан тёплого молока, поставили капельницу, а затем я погрузилась в глубокий долгий сон.
Я сделала вывод, что нельзя пренебрегать питанием и отдыхом, они источники моих сил. Но сколько бы крови я ни выпила, мне предстояло то, что не под силу даже самому искусному врачу.
Я чуть не позвонила Максиму, чтобы отправить его в Крым за врачебной помощью наших собратьев из волчьего клана. Передумала в самом конце, потому что в случае сбоев я смогу вспомнить, где допустила ошибку. А контролировать работу кого-то ещё — из разряда невозможного.
После промывки органов началась ещё более кропотливая работа: соединение разорванных тканей. Тяжелее всего пришлось с головой: сращивание сосудов и хрящей заняло у меня двое суток.
И снова после погружения в работу мне потребовался длительный сон, пара литров свежей крови и жирный кусок мяса.
Видеть Дилана разрезанным по кускам и замороженным — жестокое испытание для меня. В сознании не укладывалось, что этот расчленённый труп когда-нибудь оживёт.
***
Приехал Максим. Без приглашения. Сказал, что не может спокойно сидеть дома и создан для чего-то большего, чем сутками нянчиться с грудным ребёнком.