На мостике военного корабля США «Моран», лежавшего к югу от «Фреи», капитан Майк Мэннинг также внимательно изучал экран своего радара. Он видел «Аргайлл», стоявший на якоре к северо-западу от него, и «Фрею» – немного на восток к северу.
Между ними можно было видеть быстро сокращающие разрыв «Катлес» и «Симитар», а вдалеке на востоке он видел также малюсенькую сверкающую точку быстро летящей надувной лодки – настолько маленькую, что она почти терялась на матовой поверхности экрана. Однако она была там. Мэннинг оценил расстояние между преследуемыми и преследователями.
– Им никогда их не догнать, – пробормотал он и отдал приказ своему старшему помощнику.
Пятидюймовое орудие «Морана» начало медленно поворачиваться вправо, высматривая затерявшуюся в тумане цель.
Рядом с капитаном Престоном вырос матрос. Капитан, не замечая его, продолжал смотреть на свой сканер, полностью поглощенный погоней сквозь туман. Он знал, что его пушки были бесполезны в данном случае, так как «Фрея» лежала между ним и целью, – открыть огонь поэтому было слишком рискованно. Кроме того, масса «Фреи» скрывала цель от его собственного радара, следовательно, он не мог сообщить верную информацию для наводки орудиям.
– Простите, сэр, – обратился к нему матрос.
– Чего тебе?
– Только что поступило известие, сэр. О тех двоих, кого отвезли сегодня в Израиль, сэр. Они мертвы – умерли в своих камерах.
– Мертвы? – переспросил капитан Престон, думая, что ослышался. – Значит, вся эта дьявольщина была псу под хвост. Интересно, кто же, черт побери, провернул это? Надо будет сказать об этом тому парню из Форин офиса, когда он вернется. Ему будет интересно.
Море по-прежнему казалось Эндрю Дрейку совершенно спокойным: было в этом спокойствии что-то маслянисто вязкое – необычное для Северного моря. Он и Крим были почти на полпути к голландскому побережью, когда их двигатель кашлянул в первый раз. Он кашлянул еще раз несколько секунд спустя, а затем непрерывно закашлялся. Скорость уменьшилась, мощность упала.
Азамат Крим срочно прибавил оборотов, двигатель стрельнул, снова кашлянул и вновь заработал с прежней мощностью, но на этот раз с каким-то надрывным звуком.
– Он перегрелся, – прокричал он Дрейку.
– Этого не может быть, – прокричал в ответ Дрейк. – Он должен работать на полной мощности по крайней мере час.
Крим наклонился и зачерпнул ладонью воду за бортом лодки, затем посмотрел на ладонь и показал ее Дрейку: рука до кисти была вымазана потеками вязкой коричневой нефти.
– Она забивает систему охлаждения, – сообщил Крим.
– Они, кажется, замедляют ход, – проинформировал «Аргайлл» оператор с «Нимрода»; информацию сразу же сообщили на «Катлес».
– Давай-давай, – закричал майор Фэллон, – мы еще успеем поймать этих мерзавцев.
Расстояние между ними стало быстро сокращаться: скорость надувной лодки упала до десяти узлов. Фэллон только не знал, также как не догадывался об этом молодой лейтенант, стоявший за штурвалом бешено летящего «Катлеса», что они на полной скорости приближались к краю гигантского нефтяного озера, расплывшегося по поверхности океана, – не знали и о том, что их жертва теперь с трудом пробирается в самом его центре.
Прошло еще десять секунд, и двигатель, возле которого колдовал Азамат Крим, отключился. Наступило леденящее душу молчание, прерываемое гулом двигателей «Катлеса» и «Симитара», пробивавшихся к ним сквозь туман.
Крим обеими руками зачерпнул пригоршню с поверхности моря и поднес ее к лицу Дрейка.
– Это наша нефть, Эндрю, – нефть, которую мы спустили. Мы теперь сидим прямо посередине ее.
– Они остановились, – сообщил командир Катлеса стоявшему рядом Фэллону. – С «Аргайлла» говорят, что они остановились. Бог знает почему.
– Мы возьмем их, – радостно завопил Фэллон и снял с перевязи свой автомат типа «ингрэм».
На военном корабле США «Моран» офицер-артиллерист Чак Ольсен доложил Мэннингу:
– Мы установили наводку.
– Открыть огонь, – спокойно приказал Мэннинг.
Лежавший в семи милях к югу от «Катлеса» «Моран» начал вести стрельбу из своего носового орудия, посылая снаряды в постоянной ритмичной последовательности. Командир «Катлеса» не мог слышать выстрелов, но на «Аргайлле» их слышали и велели им замедлить ход. Лейтенант шел прямо туда, где на экране радаров замерла маленькая искорка, в эту же точку открыл огонь и «Моран». Лейтенант закрыл дроссели, катер замедлил ход, двигаясь теперь только по инерции.
– Ты что, с ума сошел – ты что делаешь? – закричал майор Фэллон. – Они теперь от нас всего в какой-то миле.
Ответ пришел с небес: сверху и впереди послышался звук, словно приближался скорый поезд, – это первые снаряды, посланные «Мораном», падали в цель.
Три подкалиберных бронебойных снаряда попали в воду, подняв вверх фонтаны пены, но не долетев до надувной лодки, которая качалась теперь на поднятой ими волне в сотне ярдах от них. На зажигательных снарядах были установлены взрыватели, приводимые в действие при приближении к цели: они взорвались ослепительно белым светом в нескольких футах над поверхностью океана, разбрызгивая вокруг мягкие куски горящего магния.
Люди на «Катлесе» замерли, видя, как впереди осветился туман. В четырех кабельтовых от них по правому борту замер «Симитар», едва не залезший в нефтяное пятно.
Магний упал на сырую нефть, мгновенно подняв ее температуру выше точки воспламенения, маленькие кусочки горящего металла были так легки, что не могли пробить нефтяную пленку, они оседали на ее поверхности и горели.
Прямо перед глазами пораженных моряков и морских пехотинцев море воспламенилось: гигантская равнина, вытянувшаяся на многие мили в длину и в ширину, начала мерцать – вначале ярко-красным огнем, затем все ярче и горячее.
Все это длилось не больше пятнадцати секунд – именно столько времени пылало море. Больше половины из 20 000 тонн нефти воспламенилось и сгорело. За несколько секунд температура достигла 5000 °C. За десяток секунд эта ужасная жара превратила в ничто туман на многие мили вокруг; пламя подымалось от поверхности воды на пять футов в вышину.
В полном молчании смотрели моряки и морские пехотинцы на полыхавший в какой-то сотне ярдов от них ад, некоторые прикрывали лицо, иначе бы оно обгорело.
В самой середине этого моря огня вверх взвилась огненная свеча – наверное, взорвался топливный бак. Горевшая нефть не издавала никаких звуков, лишь сверкала и блистала на протяжении своей короткой пламенной жизни.
Из самой середины этой адской топки по воде ушей моряков достиг человеческий вопль:
– Ще не вмерла Украина…
Затем все замерло, пламя угасло – все снова заволок туман.
– Что, черт побери, это означало? – прошептал лейтенант – командир «Катлеса».
Майор Фэллон пожал плечами.
– Не спрашивай меня. Наверно, какой-нибудь иностранный язык.
Стоявший рядом с ними Адам Монро смотрел на последние блестки затухавшего пламени.
– В грубом переводе, – сказал он, – это означает: «Украина будет жить».
Эпилог
В Западной Европе было 8 часов вечера, а в Москве – десять, и уже целый час заседало Политбюро.
Ефрем Вишняев и его сторонники начинали проявлять нетерпение: партийный теоретик знал, что его позиции достаточно сильны, и не видел необходимости откладывать схватку и далее. Он зловеще поднялся.
– Товарищи, общая дискуссия – это, конечно, замечательно, но она нас никуда не ведет. Я попросил созвать специальное заседание Президиума Верховного Совета по вполне определенной причине: увидеть, выразит ли и дальше наш Президиум доверие руководству нашего многоуважаемого Генерального секретаря – Максима Рудина. Все мы слышали аргументы и за и против так называемого Дублинского договора: все относительно поставок зерна, которые пообещали нам Соединенные Штаты, а также цены по-моему, несоразмерно высокой цены, которую от нас потребовали в обмен. Наконец, мы слышали о бегстве в Израиль убийц Мишкина и Лазарева – людей, в отношении которых вы получили неопровержимые доказательства: именно они несут ответственность за убийство нашего дорогого товарища Юрия Иваненко. Мое предложение заключается в следующем: Президиум Верховного Совета не может более доверять руководство нашей великой страной товарищу Рудину. Товарищ Генеральный секретарь, я требую провести голосование по моему предложению.