До сих пор никаких признаков посланника Де Сантиса. Я посмотрел на часы. До оговоренного времени осталось пять минут. И мне потребовалось бы ровно пять минут, чтобы добраться до умиротворяющего на вид ресторана.
Я оставил бинокль какому-то счастливчику и начал спускаться с горы. На извилистых улочках маленькие дети и молодые девушки наблюдали за мной из-за железных лестниц, но смотрели без особого любопытства. Я был турком, пока не было доказано обратное на столе коронера. Я чувствовал, как «Астра» уютно устроилась у меня в кармане, стилет в ножнах лежал на моем левом предплечье, а бомба весом в четыре унции прилипла к моей лодыжке. Лишний вес не смущал меня даже в жару Измира.
Я ушел с улицы и поднялся во внутренний дворик ресторана. Американцев средних лет заменили несколько местных подростков со своими транзисторными радиоприемниками. Два турка перестали спорить ради игры в домино. Но вскоре они снова поссорятся. Ресторатор с животом, пытающимся вытащить рубашку из штанов, и с акцентом, как у Акима Тамирова, приветствовал меня пышно и обильно потел. Затем я увидел, как его глаза скользнули мимо меня.
Позади меня стояли четверо мужчин в черных костюмах и шляпах с застегнутыми воротничками без галстуков. У каждого был футляр для музыкальных инструментов. Они вышли из дома напротив ресторана. Я просунул руку под куртку и коснулся рукоятки «Астры». Лидер музыкантов открыл чемодан и достал балалайку.
— Что-то нервничаете, мистер Сеневр? Это был хриплый голос, явно женский.
Я обернулся. Фотомодель насмешливо улыбнулась мне, и я впервые увидел, что ее стол был накрыт на двоих.
Очевидно, она не была моделью, но была незабываемо красивой женщиной. Около двадцати лет, широко расставленные глаза, темные по контрасту с ее золотыми волосами, высокая переносица и пухлые губы. Ее наряд от Валентино выпирал вокруг ее полной груди и округлых бедер. Сандалии свисали с ее загорелых пальцев. Ее улыбка стала шире и выражала веселье, интеллект и эротизм.
Я сел и посмотрел на нее с откровенным удивлением.
— Ты ждал меня, не так ли? Акцент у нее был американский, но с необыкновенной легкостью, элегантностью и оттенком итальянского.
- Я ждал кого-то, но вряд ли тебя.
«Это не должно удивлять вас», — справедливо заметила она. «Я знаю, как турецкие мужчины реагируют, когда видят женщину».
'Действительно?' Я позволил вопросу повиснуть в воздухе на секунду, а затем добавил: «Я знаю, как ваши люди, тоже относятся к женщинам. В бизнесе, я имею в виду. Интересно, они серьезно посылают вас?
Она слегка коснулась моей руки. "Дорогой мистер Сеневр, вы действительно думаете, что я пришла бы, если бы не они?" Позади нас музыканты настраивали свои инструменты. — На самом деле, вы обязаны мне тем, что у этих мужчин вместо ружей балалайки. Кое-кто на собрании думал, что вас нужно просто исключить. Что хорошего здесь можно заказать? Ее поведение было солидным и уверенным.
Я подозвал официанта и заказал фаршированные виноградные листья, белый сыр и бутылку раки.
'Раки. Это твое имя, не так ли? Или это прозвище?
— Можешь называть меня так. Как мне к вам обращаться?
«Вера Чезаре».
«Тогда я буду звать тебя Верой, как это делают американцы».
«О, ты никогда не будешь американцем», — засмеялась она. — Но я узнаю, кто ты на самом деле.
Виноградные листья были вкусными и острыми, сырный пирог и раки - вкусным, похожим на лакрицу нектаром. Пока мы разговаривали, поднялся ветерок, отбрасывая прекрасные золотые волосы на плечи Веры.
«Есть некоторые мелочи, о которых вы, возможно, не знаете. Нам придется побывать в разных местах, в каких-то больших городах, в каких-то поменьше. Есть некоторая работа, которую нужно сделать, и есть небольшая опасность. Я ожидал, что со мной поедет мужчина, а теперь слишком поздно менять свои планы.
— Я уже все обдумала, Раки. Люди, которые послали меня, тоже думали об этом. Только не говори мне, что ты боишься путешествовать с женщиной.